Атаман царского Спецназа

– И тебе спасибо, Авдей, поддержал в трудную минуту.

Невеликие мои пожитки были уже собраны в небольшой узел, оружие на мне. Долгие проводы – лишние слезы. Я подхватил узел и направился к пристани. Во все времена года жизнь здесь кипела, замирая только тогда, когда лед сковывал Волхов. Пристани тянулись на целую версту. Был участок, где стояли рыбацкие суда – тут все пропиталось запахом рыбы, были грузовые причалы с амбарами для хранения товаров.

Я высматривал посудины с черным флажком – стягом Великого князя московского Ивана. Нашел сразу несколько судов, договорился с хозяином верткого речного ушкуя. Места маловато, комфорта нет, зато через все отмели проходит играючи, опять же, через волоки легче и проще перебираться, стало быть, быстрее в Москву попаду. И в самом деле, через две недели спокойного путешествия кораблик уже швартовался на Яузском причале.

После Новгорода Москва казалась огромной и многолюдной. Расплатившись, сошел на берег. Постоял немного, раздумывая, куда идти, потом направился к дому Дарьи. На стук в калитку вышла Варвара, увидев меня, всплеснула руками, бросилась на шею:

– Хозяин вернулся!

На шум из дверей выбежала Дарья, похудевшая, но все такая же привлекательная. Обняла за шею, жарко поцеловала в губы.

– Вернулся! Я так и знала, что вернешься, сердце чуяло. Как Курбский со своим отродьем в Литву съехал, так и сердечко екнуло – Юра скоро вернется.

– В дом-то пригласите али на улице разговаривать будем?

Обе женщины висели на мне, так что шел с трудом. Соскучились, да и время для них было тяжелое: без хозяина работники разбежались, производство хлебного вина остановилось, денежный ручеек иссяк. Фактически все придется налаживать заново. Одно хорошо – дом уцелел, это главное. Не разграбили, не сгорел, не отписали в государеву казну. Что дом цел – большая заслуга Варвары, не зря я ее в свое время выручил, домой привел. Воздались заботы.

Я не замедлил отблагодарить своих женщин – достал из узла каждой по красивому новгородскому платку. Бросив меня, обе стали примерять наряды, крутиться у зеркала.

– Кормить хозяина будете?

Обе заполошно заметались по кухне; все втроем сели за стол в трапезной. Скромный был стол, чувствовалась нехватка денег.

После обеда я достал калиту, отсчитал Варе серебра – сходить на торг, прикупить мяса да зелени. Сам же с Дарьей поднялся наверх, в спальню. Едва прикрыв дверь, как по команде, стали раздеваться и бросились в постель. За полгода, что я провел в Новгороде, женщин у меня не было. Очень уж я соскучился по Дарье, ласкал и не мог насладиться и насытиться. Спохватились только, когда внизу, в кухне, загремела посудой вернувшаяся с торга Варвара.

Мы оделись, уселись за стол. Даша рассказала, как она жила. Хоронясь у родственников, изредка навещала свой дом, поддерживала Варю; деньги таяли, новостей от меня – никаких. Только когда прошел слух об измене Курбского и отъезде его в Литву, отважилась вернуться в свой дом.

– А ты как, любый мой?

– Да почти так же, в охране у купца Авдея в Новгороде служил. Служба скучная, непыльная, ждал-дожидался, когда в Москву, к тебе вернусь.

– Ой, Юра, а ведь к тебе от Адашева на днях приходили – совсем запамятовала. Спрашивали тебя, я сказала – не знаю, исчез куда-то. Правильно сказала?

– Правильно. Ну их всех, царедворцы до добра не доведут. Им служишь верой и правдой, а они продадут, когда им будет выгодно. Больше я во дворец не ходок.

– Жить-то на что будем?

– Немного деньжат привез, заработал; на первое время хватит, а там придумаю что-нибудь. Не тревожься – теперь я дома, с голоду не помрете. Мужик я или нет?

Дарья обняла меня и расплакалась. Я гладил ее по голове, бормотал успокоительные слова. Пусть выплачется, глядишь – на душе легче станет.

Утром спал долго, проснулся от вкусных запахов из кухни. Пахло пирогами, по-моему – с рыбой. Умывшись и одевшись в домашнюю рубашку, вышел. На кухне довольные, раскрасневшиеся женщины хлопотали у печи.

– Ой, хозяин проснулся, сейчас снедать будем.

На столе лежала горка ватрушек, привлекали взгляд расстегаи, в печи что-то булькало, по-моему – мясное.

Поели неплохо, в дороге ведь домашнего нет – сухари, вяленое мясо, да вечером, когда суденышко у берега – костерок с неизменной кашей. Не то что дома.

Но пора и делами заниматься. Я переоделся, опоясался саблей и направился к Сергею, единственному оставшемуся в живых из моей команды после Полоцка.

– Ба, атаман! Какими судьбами? Давно тебя не видел, думал – забыл.

– Нет, Сергей, не забыл. Если помнишь наши приключения с князем Курбским, то должен знать, что я вынужден был убраться из Москвы. В Новгороде отсиживался, только вчера вернулся – и сразу к тебе.

– А что, дело есть?

– Есть небольшое, тайное.

– Никак опять с Адашевым связался?

– Упаси Господь, сыт боярскими забавами. У тебя лошади целы ли?

– А как же, в порядке держу, да только застоялись.

– Ну вот, давай-ка завтра разомнем их.

– Далеко ли?

Я уклонился от ответа.

– Лопату к седлу приторочь, только в глаза чтоб не бросалась, в холстину заверни.