Атаманова казна

Без пяти минут пополудни маслобойщик под присмотром Туманова свернул в трубочку требуемую бумагу, и запалив фитиль свечи поднёс её к огню. Занявшаяся ярким пламенем бумага потрескивала в дрожащих руках, и опадала на стол мерцающим пеплом. Догорел последний клочок листа, упавший из трясущихся пальцев и хозяин маслобойни устало откинулся на спинку стула. Тихо спросил, смотря в окно на пустой двор:

– Что теперь?

– Ничего. Будем ждать.

Откровенно говоря, никто не имел ни малейшего представления о том, что именно должно воспоследовать, кого или что следует ждать и как долго. Ожидание могло затянуться и на сутки: привычные к разведке и засадам казаки не имели ничего против и такого поворота событий: ждать они умели. Первые часы прошли в азарте и жажде боя, а потому быстро. Туманов уже прикидывал, как устраивать засаду, если до вечера никто не заявится, когда несильно что-то укололо его в грудь. Он замер на мгновение, поняв, что это был оберег выданный Аюповым. И в ту же минуту услышал цокот копыт во дворе. Маслобойщик, увидев в окно заезжих гостей, вовсе пал духом и стал белеть на глазах, пытаясь унять рукой рванувшие в галоп сердце. По крыльцу споро поднимались трое, ещё двое, спешившись, направлялись к приоткрытым дверям давильного цеха. Туманов жестом успокоил, как смог, вовсе скисшего хозяина фактории, и присев на табурет у стола придвинул к себе стакан с горячим чаем.

Дверь без стука открылась, впустив в комнату трёх человек средних лет, в форме неопределённого покроя, и без каких-либо знаков различия. Двое, вошедших первыми, были явно настроены на охрану третьего, одетого в тёмные английский френч, галифе и сапоги. Увидев Туманова они, ни на миг не смутившись, рассредоточились по комнате, стараясь находиться между ним и своим спутником, насколько позволило помещение, а тот внимательно посмотрев на сидящих за столом, чуть тронул губы в улыбке и низким голосом произнёс:

– Наконец-то, – и иронично обозначив полупоклон добавил: – со свиданием, господин Туманов.

Туманов уже прокачал физические данные гостей – «быстры, ловки, агрессивны. Опасны», и незаметно разгоняя организм для предстоящей работы, вежливо молча кивнул. Сидел расслаблено, подогнув одну ногу под табурет и баюкая в руках стакан с горячим чаем в подстаканнике.

– Вы как предпочитаете общаться, Сергей Аркадьевич: по человечески, или..? – человек в тёмном не сводя с него глаз чуть двинул пальцами, и один из опричников плавно скользнул за спину Туманова.

Это было уже лишним, отдавать инициативу таким противникам Туманов не собирался. Качнул корпус влево и через плечо метнул в грудь заходящему ему за спину стакан с чаем, выходя в полуприсед подцепил ногой дубовый табурет и с треском влепил им по коленям второму охраннику. Уже в боевом трансе взмыл в прыжке, и выхватив нож широким махом перерубил стоящему позади него кисти обеих рук, когда тот попытался блокировать его удар. Дальнейшее происходило в замедленном темпе, как всегда было, когда Туманов действовал в «силе»: потерявший равновесие от удара табуретом медленно заваливался на спину, выдергивая из-за пояса наган и направляя его в сторону Туманова. Человек в тёмном выбросил перед собой обе руки, как-бы накидывая на Туманова и сидящего в ступоре маслобойщика полупрозрачную серую сеть, развернувшуюся сферой и медленно опускающуюся на них. Боец сзади, выставив перед собой обрубки предплечий, игнорируя фонтанирующую кровь, бросался на него, пытаясь обхватить за корпус. Уходя от его захвата и опускающейся сети Туманов плавно сместился вперёд, и метнул нож в грудь лежащего на полу охранника, закончившего выбирать слабину курка. Подцепив за рукав человека в тёмном, через подсечку дёрнул его за себя, навстречу пытающемуся сделать захват безрукому. Когда они оба полетели на пол, мешая друг другу и поскальзываясь на крови, Туманов был уже у двери, и выдернул из-за верхнего дверного косяка шашку, заранее припасённую там без ножен. Боковым зрением заметил, как опадает на всё ещё сидящего хозяина фактории сеть, облепляя его фигуру и истаивая на глазах, увидел его застывшие глаза и вцепившиеся в стол пальцы, белые от напряжения. Махнул шашкой, отрубая голову опричнику, пытающемуся встать с ножом в груди и с наганом в руке, и перехватив клинок метнул, как пику, в спину другого, с обрубленными руками, пригвоздив его к стене. В этот момент человек в тёмном без разбега, оттолкнувшись от пола прыгнул через стол, выставив перед собой ладони, и вынося окно вывалился во двор. Туманов в ярости метнулся к двери, распахнув её плечом и выхватив наган, смирившись с тем, что без шума захватить такого зверя не получится. С крыльца успел заметить шарахнувшихся в стороны лошадей приехавших, спину бегущего к воротам человека и свист аркана. В следующий миг перехваченного поперек туловища беглеца уже втаскивал обратно во двор Шайдавлетов, забрызганные чужой кровью Филатов и Аюпов аккуратно прикрывали ворота, а Лисин и Нуртдинов брали в повод нервничающих лошадей.