Атаульф и другие, Готский для всех

А Визимар с Ульфом и Арегунда к бургу не пошли. Ульф недаром всю зиму с этими вельхами воевал. Он-то и предложил на готские земли идти, к Теодобаду. Прочие вандалы к готам идти не хотели, хотя Ульф всех звал к Теодобаду. А спутникам своим, какие остались, Ульфа послушались, сказал, что слово заветное у него один есть для готских старейшин.

Дедушка Рагнарис тут спросил недоверчиво, какую еще хитрость Ульф измыслил и что за слово такое заветное. На то Ульф сказал:

- Что кузнеца в село привел и что Визимаром кузнеца того зовут.

Визимар Ульфу не поверил. Все говорил, что к гепидам надо идти. Но Ульф сказал, что у гепидов все будут как скамары безродные, а в готском селе он, Ульф, за прочих поручиться может.

И пошли втроем; мальца же Стилихона с собой взяли, ибо иной родни у Стилихона не осталось.

Трудно шли; несколько раз в стычке побывали. В последней Ульфу не повезло, стрелой его достали.

Тут дедушка хмыкнул. Когда такое было, чтобы везло Ульфу! И то диво, что вообще дошли.

Хорошо еще, что стрела по ребрам скользнула.

Ульф первым делом в бург, к Теодобаду явился. Через обиду свою переступил и Теодобаду не дал старое поминать. Сразу о том заговорил, как село вандальское спалили. Про Лиутара рассказал, про то, как зиму провели. Не утаил и того, о чем думал: наверняка пал уже бург лиутаров, так что с юга никто сейчас Теодобада от чужаков не прикрывает.

Про чужаков рассказал все, что знал. Каковы в бою, какие хитрости в обыкновении имеют.

Выслушал его Теодобад, дружину созвал. Дружинники как Ульфа увидели, да еще с такими спутниками - с кузнецом-вандалом, с девкой бесноватой и с мальцом, который от Ульфа ни на шаг не отходил, - смеяться стали, пальцами показывать. Теодобад рявкнул на них, замолчать велел и слушать, что Ульф скажет. И попросил Ульфа еще раз все то повторить, что только что ему говорил.

Ульф повторил.

Дружинники задумались. Вопросы Ульфу задавать стали. Отвечали попеременно то Ульф, то кузнец.

Говорили о том, что старейшин из разных сел в бурге собрать нужно на большой тинг. Дозоры выслать на юг надо. Чужаков понять пытались, думали, как они себя поведут. И так, и так прикидывали - всяко плохо получается. Неладно еще, что чужаки иного языка, поди догадайся, как у них мысли текут.

Земли вандальские они к осени захватили; от урожая зиму прокормиться могут. Может быть, эту зиму в бурге лиутаровом проведут, а на готские земли пока не сунутся. Зима на носу.

Другие дружинники возражали. А может быть, и дальше пойдут, на зиму глядя. Тыл у них сильный.

Найти бы ядро племени, отыскать бы, где у них бабы с ребятишками остались, туда бы удар нанести и чужаков под корень извести.

Сквозняком на Теодобада с юга потянуло. Прежде-то на юге вандалы сидели; хоть и не было большой любви между готами и вандалами, а все же спокойнее было, имея их на юге. Теперь же с юга неведомо кто подобрался. Никак с этой мыслью не свыкнуться Теодобаду.

И о том рассуждали, что эти вельхи хоть и большое племя, сильное, а герулы все же отбили их.

Тревога глодала и вождя, и дружину его. То племя, вельшское, на северо-востоке сидело - от вандалов это Ульф узнал. Там горы тянутся. Вот в предгорьях-то оно где-то и сидело. По всему видать, большое племя было, если даже сейчас столько их осталось.

Какую же силищу надо было иметь тем, кто это племя с земли согнал! Стало быть, не только на юге зараза завелась; далеко на севере еще более сильный враг закопошился. Неведомый враг. Коли тех вельхов согнал, так и сюда прийти может.

Ульф сказал, что все не шел у него из головы тот случай, когда пошли в поход и река им путь перегородила, а по реке той трупы плыли от неведомой битвы, бывшей где-то далеко выше по течению.

У Лиутара в бурге еще был наслышан Ульф, что племя то по предгорьям шло. Стало быть, не могло оно лангобардов миновать. Однако оно у лангобардов не осталось; стало быть, отбили его и лангобарды.

Всяко выходило, что тинг большой собирать нужно, обиды и распри позабыв. С тем Ульф в родное село свое и отбыл и завтра с Хродомером говорить намерен. А Теодобаду он обещал, что после снова в бург явится.

Все это Ульф рассказал дедушке Рагнарису и отцу моему Тарасмунду, будто из мешка вывалил - думайте. И сказал, что спать пойдет, потому что устал очень, две седмицы почитай с коня не сходил.

Тут на двор дядя Агигульф явился. Нехотя шел, нога за ногу. На жатву как на муку шел. А как ко двору подошел, увидел чужих коней. Встрепенулся дядя Агигульф. Румян был дядя Агигульф, пивом от него пахло. Дедушка Рагнарис проворчал: "Приперлось, чадо". А Ульф на брата меньшого с неприязнью поглядел, будто на чужого. Ульф никогда красотой не отличался, а рядом с дядей Агигульфом совсем заморенным выглядел. Поздоровались братья. Ульф на брата глядел, не вставая, снизу вверх, и молчал. Я первый раз видел, чтобы дядя Агигульф так смущался.