Атаульф

Чрезвычайно выразительным показался нам такой закон («Эдикт короля Ротари»):

«Если кто ударит другого по голове так, что разобьет до костей, за одну поврежденную кость пусть уплатит 12 солидов; если две будут повреждены, пусть уплатит 24 солида; если три кости будут, пусть уплатит 36 солидов; если сверх того будет повреждено, не исчисляется. Но платится лишь при таком условии, что на дороге в 12 ступней шириной должна быть найдена такая кость, которая при бросании ее в щит заставила бы его звенеть; и сама мера шагов должна приниматься чисто из размера ступни среднего человека, но не руки».

Образ человека, способного судиться после того, как из его головы вышибли кость такого размера, что при «бросании ее в щит заставила бы его звенеть», впечатлил нас тем более, что образ этот не является плодом воспаленной фантазии какого-нибудь сочинителя.

Еще один образ романа был заимствован из законов Ротари, а именно внешний облик Ульфа. Закон постановляет: «Если кто выколет одноглазому свободному человеку второй глаз, уплатит две части цены самого человека, как бы он ни был оценен, если того убил бы». Как раз таким «одноглазым свободным человеком», в точности по судебному определению, и является наш персонаж.

ГОТСКИЕ СЛОВА

В романе встречаются готские слова. В большинстве случаев определить значение этих слов не представляет для читателя трудности, поскольку так или иначе выявляется в контексте.

Мы вводили их намеренно, полагая, что они создают определенный колорит текста.

Этим старым испытанным приемом пользуются практически все. Однако большинство романов о закате античности и начале средневековья, как мы уже говорили, написаны как бы «с точки зрения римлян», поэтому и лексика вводится преимущественно латинская: «гладий» (меч), «триклиний» (пиршественный покой), «туника», «лорика» и т. п. («В триклиний вошел номенклатор, облаченный в тунику и лорику. Постукивая калигами, доставшимися ему от родственника-ауксилария, подал табулы и стилос своему патрону…»)

Мы стремились создать нечто подобное, но на варварском материале. Поэтому мы выбрали несколько наиболее употребительных в нашем романе слов и заменили их германскими. Естественно, варварские языки далеко не так систематизированы, как латынь. Существует множество разночтений, сомнительных начертаний и проч.

Мы решили придерживаться какой-либо одной версии, причем наш выбор часто обусловлен тем, что то или иное произношение лучше звучит по-русски, легче запоминается или более удобно в контексте романа.

Слово «ГОДЬЯ» (guthja) означает священника. Правильное произношение этого слова несколько иное, однако по-русски удобнее передавать его именно так.

Мы называем так Винитара, сельского священника (видимо, пресвитера) для того, чтобы подчеркнуть его «готскость», определенную «неканоничность». Винитар, во-первых, варвар, германец со всеми присущими германским воинам особенностями характера; во-вторых — еретик; в-третьих, вряд ли сознавал собственное еретичество.

Практически все готы (за малыми исключениями) в IV–VI, как это ни прискорбно, были еретиками — арианами; они исповедовали арианскую ересь, отрицавшую единосущие Отца и Сына. Скорее всего, большинство готов в догматы особо не вникали, а верили «в простоте сердец» в то, чему учили их наставники.

Годья Винитар — вовсе не то, что кафолический священник.

Как всякий варварский пастырь, служащий в глухом селе, он невежествен, истов, проповедь ведет своеобразно, но эффективно, а истории из библии трактует так, как подсказывает ему житейский опыт и здравый смысл.

Мы избрали для пересказа годьей книгу пророка Неемии («Нехемьи» в передаче Атаульфа) прежде всего потому, что достоверно известно: эта книга была переведена на готский язык. Согласно преданию, Ульфила перевел четыре евангелия, послания апостолов и несколько книг Ветхого Завета, избегая, однако, переводить Книги Царств, ибо они изобилуют описаниями битв, а народ готский войнолюбив и нуждается в обуздании своей склонности к битвам. Имеется также готский текст книги Неемии. На него мы и ссылаемся, когда приводим рассказ годьи Винитара.

«ВУТЬЯ», одержимый (woths — одержимый, бешеный). Располагая весьма недостаточными данными о том, каковы были у готов так называемые «берсерки», мы назвали их словом «вутья», чтобы «отмежеваться» от традиционных скандинавских «берсерков».