Атеист

– Да болтают-то всегда много. Любит у нас народ… языком поболтать. – Машина вильнула вправо, к едва приметному повороту, из-под колеса брызнул фонтан грязной воды. – Ну всё, бывайте.

«Буханка» остановилась, Серёга подхватил пузатый походный рюкзак, пожал руку водиле, сунув в неё ещё и мятую купюру, и открыл дверь.

На улице оказалось куда холоднее, чем в машине, хотя и «буханка» теплом не баловала. Октябрь нёс первые заморозки. Паша поправил на плече ремень сумки и поднял повыше воротник. Хотелось большой латте с кленовым сиропом, обжигающий и ароматный, и прочие блага мегаполиса. Он передёрнул плечами и посмотрел на «дорогу», открывшуюся им. Полузаросшие две колеи от грузовика, уходящие в сырой лес. Точно мужик сказал – направление. Паша задрал голову к небу. Серые, как грязная пена, тучи нависали над соснами, и казалось, что уже темнеет. Совсем, как во сне. К ознобу прибавилось мерзкое предчувствие, смутная детская суеверная тревога.

– Чего встал, студент? Пойдём, пока не стемнело. До ночи надо какой-нибудь дом найти.

Серёга вытащил из кармана навигатор и бодро направился в чащу. Он явно чувствовал себя в родной стихии. Высокий, крепкий любитель походов и рыбалок в берцах, для него эта командировка была поинтереснее отпуска на море. Он и статьи писал о заброшенных деревнях, заводах, монстрах из подземки и о прочих призраках индастриала. Вряд ли верил в то, что писал, но уж точно увлекался. Так что и вперёд шагал с энтузиазмом исследователя. Уверенно, быстро, чётко.

Паша нехотя плёлся следом, стараясь наступать кроссовками на сухой край дороги и обходя лужи. Он начал уставать уже через полчаса, зато и тревога улеглась куда-то на дно сознания, лесной коридор и монотонный пейзаж навевали сонливую скуку. Сумка тянула к земле. Как назло, развязался шнурок. Серёга обернулся и усмехнулся, заметив его копошение с сумкой и обувью.

– Зуммеры. Как вы выживаете вообще?

– Нормально. Стараемся поменьше выходить из зоны комфорта.

Серёга одобрительно хмыкнул, оценив шутку, и остановился. Несколько раз ударил ладонью по пластиковому боку навигатора. Потом поднял повыше. Серость сгущалась на дороге и вокруг. Кристальная тишина давила на уши. Ледяная сырость медленно ползла под воротник и в лёгкие с каждым вдохом.

– Может, и правильно, – он нахмурился и потряс прибор. – Спутник потерял.

– Отлично. Сколько мы прошли?

Паша достал из сумки воду и устало присел на корточки.

– Навигатор показывает, что два километра.

– Быть не может! Мы уже полтора часа тащимся.

– Может, потому что тащимся?

Серёга пытался разобраться с картой. Но экран завис, указатель дёргался на месте, перепрыгивая с дороги на дорогу. Толку от него было чуть. Паша вытащил из кармана телефон, тоже относительно бесполезный, но зато насчитавший двенадцать тысяч шагов.

– Мы прошли примерно пять километров, в машине шесть тысяч было, – он развернул экран к напарнику и, заметив снисходительный взгляд, добавил: – Да, шагомер не точный, но навигатор вообще сдох.

Ответа он не дождался, Серёга продолжил реанимировать технику. Стук его ладони по пластику сотрясал густой, как студень, воздух. Паша поднялся на ноги и огляделся. Что позади, что впереди едва намеченный путь терялся в лесополосе через сотню метров. Слева и справа нависали старые, больные деревья, над корнями марево черничных кустов пробивалось через гниющую от дождей листву. Дорога, её малый отрезок, существовала для путников только здесь и сейчас, и даже этот отрезок словно бы желала поглотить природа. Забытая тревога снова зашевелилась в груди скользкой рыбиной.