Атеисты в мундирах

И хотя в декабре 1945 г. опальный хирург был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», вряд ли это было адекватной оценкой его заслуг в деле спасения человеческих жизней. В ответном слове после вручения ему награды в Тамбовском облисполкоме ученый заявил: «Я учил и готов учить врачей тому, что знаю: я вернул жизнь и здоровье сотням, а может быть, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено не по моей воле». По пути домой владыка отдал секретарю медаль со словами: «Такие награды дают уборщицам. Ведущему хирургу госпиталя и архиерею полагается орден»[971].

Действительно, своевременное внедрение разработанных профессором В. Войно-Ясенецким передовых методов лечения гнойных ранений могло спасти немало тяжелораненых. Среди них с такой клинической картиной оказался сам командующий 1-м Украинским фронтом, генерал армии Николай Ватутин.

Могли ли спасти генерала Ватутина?

29 февраля кортеж из четырех машин, в которых находились Н. Ватутин, член Военного совета фронта Крайнюков, 10 штабных офицеров и лишь несколько бойцов охраны, подъехал к окраине села Милятин на границе Ровенской и Хмельницкой областей. В поселке слышалась стрельба. Ватутин почему-то остановил кортеж и приказал майору-порученцу «пойти разобраться», что происходит в населенном пункте. И тут машины попали под обстрел бойцов УПА, занявших выгодную позицию за хатами, взяв противника в «клещи». Садясь в машину, Ватутин получил сквозное пулевое ранение в ягодичную часть правого бедра[972].

Первую помощь раненому генералу оказали в тот же день врачи танковой бригады. Лишь спустя сутки в госпитале 13-й армии (Ровно) провели операцию по первичной хирургической обработке раны, на ногу наложили глухую марлевую повязку. В документе под названием «Кто лечил товарища Ватутина» говорится, что 1 марта 1944 г. в Ровно прибыли начальник санитарного управления фронта генерал-майор медслужбы (м/сл) Семека, главный хирург фронта полковник м/сл Гуревич, главный хирург Киевского военного округа генерал-майор м/сл, заслуженный деятель науки Ищенко. На следующий день самолетом из столицы прибыли заместитель главного хирурга Красной армии генерал-лейтенант м/сл, заслуженный деятель науки Шамов и ведущий хирург московского госпиталя септических инфекций майор Кокин[973].

Врачи определили сквозное пулевое ранение со входным отверстием в правой ягодичной области, косым переломом кости и выходом пули на наружной передней поверхности бедра. Отмечалось, что подобного типа ранения квалифицируются как тяжелые, влекущие свыше 25 % смертности раненых. Было принято решение отправить пострадавшего для лечения в крупный медицинский центр.

6 марта 1944 г. глава республиканской парторганизации Украины Никита Хрущев лично доложил Сталину: в Киев из Ровно поездом прибыл тяжелораненый командующий 1-м Украинским фронтом, генерал армии Николай Ватутин. Беседа в вагоне показала: состояние его тяжелое, он сам и врачи просят оставить пострадавшего в Киеве. «Мы ему создадим все условия для лечения», – заверил Верховного главнокомандующего Никита Хрущев.

В Киеве генерала вскоре перевели в отдельное, специально оборудованное здание (особняк на нынешней улице Липской, напротив отеля «Киев») со штатом лечащих и дежурных хирургов, терапевтов, медсестер, перевязочной и лабораторией. Все необходимое для лечения доставлялось с фронтового склада или самолетом из Москвы. Никита Сергеевич практически каждый день докладывал в Москву о состоянии здоровья полководца (информацию принимал личный секретарь Верховного главнокомадующего Поскребышев). Кстати, Хрущев утверждал, что Сталин запретил использовать импортируемый за золото из Англии пенициллин. Однако это неправда: сохранилась схема многочисленных инъекций Николаю Федоровичу именно этого препарата.

7 марта провели хирургическую очистку раны, сняли гипс, причинявший дискомфорт тучному больному. Правда, вздутие живота осложняло сердечную деятельность пациента. На 19-е сутки отмечалось удовлетворительное состояние больного, температура вечером – 38 градусов. Однако 23 марта наступило резкое ухудшение. Температура утром достигла критических 40,2 градуса (были даже подозрения на рецидив малярии). «Врачи до сих пор не могут точно установить диагноз болезни», – сообщал Сталину Хрущев. Из Москвы дополнительно прибыл главный терапевт Красной армии, профессор Вовси. Врачи подозревали, что от ранения идет общее отравление организма. 31 марта профессор Шамов провел операцию по удалению нагноений в области раны, о чем уже через 20 минут сообщили Верховному.