Атеисты в мундирах

Лжеиерарх выступал с агитационными проповедями, именуя оккупантов «освободителями», устраивал моления о здравии Гитлера, публиковал статьи, восхвалявшие «новый порядок» и критиковавшие советский строй. Представитель Министерства труда Германии летом 1942 г. поручил «митрополиту» развернуть агитацию в пользу «добровольной» мобилизации молодежи на работу в рейх. С июля 1943 г. «администрации» Феофила передали для распространения большое количество плакатов и листовок для агитации населения к участию в строительстве укреплений.

Документирование сотрудничества Феофила и других колаборантов с врагом тщательно велось квалифицированными оперативными источниками НКВД, «исполнительными, аккуратными в явках, работающими охотно» (о чем, в частности, говорит подробный доклад наркома внутренних дел Украины Василия Сергиенко от 27 марта 1943 г.)[138]. Среди информаторов были даже личный секретарь Феофила и секретарь епархиального управления, иные лица, лично присутствовавшие при встречах раскольника с представителями гитлеровских спецслужб и оккупационной администрации[139].

Создается впечатление, что чекисты сами были озадачены тем, что Феофил не ушел с немцами, установил контакт с советским командованием и контрразведкой, более того – «сохранил часть представляющих для нас значительный интерес документов, в том числе и таких, которые компрометируют его лично, характеризуют положение церковных дел на оккупированной территории и политику в этой области оккупантов». Предоставил НКГБ «ценный документальный материал», говорится в другом сообщении спецслужбы. 24 августа 1943 г. оперработники 4-го отдела Харьковского УНКГБ провели обыск в епархиальном управлении, констатировав, что документы почти все на месте или хранятся у Булдовского[140]. Трудно судить о мотивах поступка лжемитрополита, вызванного в Москву для дачи объяснений в патриархии. Однако в дело вмешался арест и смерть престарелого «Кардинала»[141].

В течение всего периода оккупации органы НКВД – НКГБ (в том числе через возможности подполья и разведывательного отдела Украинского штаба партизанского движения) вели постоянный мониторинг и получали достаточно содержательную информацию о состоянии дел в конфессиональной среде и соответствующей деятельности спецслужб противника, об активных пособниках противника среди духовенства, а также отдельных участниках катакомбного движения.

Достаточно сказать, что только для передачи подобных сведений через линию фронта работало 20 агентов-маршрутников НКВД – НКГБ, в окружении сотрудничавших с немцами высокопоставленных священнослужителей действовало 18 квалифицированных агентов[142]. В октябре 1941 г. в число сотрудников 4-го Управления зачислили одного из лучших знатоков религиозных проблем Сергея Карина-Даниленко (его деятельности посвящен отдельный материал книги). Будучи уволеным в 1939 г. после более чем двухгодичного пребывания под следствием по ложным обвинениям, потеряв здоровье от пыток, он доброльцем восстановился на службе. Участвовал в организации разведывательно-диверсионной работы, вернулся и к «разработке» религиозных проблем.

Религиозная зафронтовая разведка

Ведущим органом сбора сведений о положении на оккупированной территории, включая и ситуацию в религиозной сфере, выступало 4-е Управление (зафронтовая разведывательно-диверсионная работа) НКВД – НКГБ УССР. Утвержденное НКВД СССР приказом от 1 июня 1942 г. № 001124 «Положение о работе 4 отделов НКВД – УНКВД республик, краев и областей» возлагало на них функцию «организации и руководства агентурно-разведывательной и диверсионной деятельностью в тылу противника», сбора военно-политической информации о положении на оккупированной территории. Предусматривалось, что добытые сведения о разведывательных и других специальных органах агрессоров будут передаваться в контрразведывательные подразделения НКВД, соответственно, данные об антиправительственной деятельности неформальных организаций, граждан, о положении в религиозной сфере – в секретно-политические отделы НКВД – УНКВД.

Среди основных разведывательных задач 4 подразделений (имевших отношение к мониторингу конфессиональной ситуации) устанавливались: создание нелегальных резидентур в населенных пунктах на оккупированной территории и обеспечение надежной связи с ними; восстановление взаимодействия с наиболее ценной и проверенной агентурой на оккупированной территории; внедрение негласных помощников в разведывательные, контрразведывательные, полицейские, административные органы противника, «антисоветские формирования», создаваемые оккупантами из местных жителей[143].