Атернский перевал

Караван снова двинулся в путь. Простой охотник за сернами, случайно ставший проводником, не был знаком, в отличие от своих товарищей из Шамони, с обычаями и нравами английских туристов, и все меньше понимал, с кем он имеет дело. Но так как его в сущности интересовал лишь заработок, он не настаивал и, вытащив из кармана огромную трубку, набитую табаком, всунул ее в рот и начал высекать из кремня огонь…

Клара милорду: О ужасный вонь! Эта парень хотел курить трубка!

Милорд Кларе: Я не знал больше такой несносный человек! (Проводнику): Я запрещал вам курить, проводник! мой дочь не выносит вонь!…

– Это не вонь, а хороший табак, очень даже хороший табак!

– Это плохой вонь, я запрещал вам!

– Ладно! Я пойду сзади, мул привычный…

Клара: О, о!… не оставлять мула!

Милорд: Не оставлять! Ой! What fellow we have there! [4] Я запрещал вам курить. Если вы курить, я отказался абсолютно вам платить!

– Ну, хорошо! пусть будет по вашему… Лучше, право, гнать скотину на ярмарку, – сказал проводник, пряча трубку в карман. – Вперед, – добавил он. – Погода портится. Нам надо еще пройти по снегу…»

В самом деле, небо снова заволокло тучами; все вершины гор скрылись, ветер усилился и вихрем гнал пыль из ущелий. Мы поднимались уже почти три часа, но до перевала было еще далеко. В то время, когда мы достигли скалистой стены Физа, мы оставили за собой последние следы растительности. Теперь же, когда мы обогнули скалы, они заслонили от нас вид на Сервозскую долину. Панорама совершенно изменилась: слева – отвесные скалы, справа – обледенелые камни у подножья Бюэ. Вокруг нас простиралась пустынная унылая местность: однообразие ее кое-где нарушали лишь белые пятна наметенных ветром снежных сугробов. С каждым мгновением их становилось все больше и больше; скоро они слились в сплошную пелену.

Милорд Кларе: Я имел подозрение, что этот чудак не знать верную дорогу.

– Я тоже, – ответила Клара с обеспокоенным видом.

Милорд: Вы повел нас плохой дорогой, проводник?

– Пошли! Пока еще не на что жаловаться! То ли еще будет наверху. Вперед! вперед!

Клара милорду: О, я очень боялся, отец!

– Вперед! вперед! Вы вчера не хотели меня слушать; теперь надо подумать, как нам выпутаться из беды.

– Я хочу вернулся! непременно вернулся! – закричала испуганная мисс.

– Невозможно, мамзель! Но, конечно было бы лучше, если бы мы сейчас уже перевалили на ту сторону.

– Остановите мула, проводник, остановите мула! – сказал милорд. Сильно озабоченный проводник не обратил внимание на этот приказ – Остановите! – повторяла юная мисс. – Остановите! – повторял милорд. – Сию минута, сию минута!»

Проводник оглянулся назад, и не останавливаясь, не отвечая, стал внимательно всматриваться в небо. «Плохо дело», – сказал он. Потом вдруг придержал мулов и прибавил: «Сударь и мамзель, надо слезть с мулов!»

– Слезть! – закричали оба в один голос.

– Да и побыстрее! Вернуться никак нельзя. Ураган вот-вот ударит нам в спину: он мчится к нам со страшной быстротой. У нас есть только один выход. Перевал еще очень далеко, нам до него живыми не добраться. Надо взять влево и вскарабкаться на этот откос. Мы сократим дорогу, а когда будем по ту сторону, укроемся от ветра. Сойдите! Мулы сами найдут до рогу! Ну, сойдите же!»

Хладнокровие проводника внушило уважение милорду, но слова – сильно обеспокоили. Он молча сошел с мула. Тут я приблизился к ним. Юная мисс вся дрожала. Не спрашивая разрешения, я помог ей спуститься с мула и сказал несколько ободряющих слов. Когда отец увидел, как ее нежные ножки погрузились в глубокий снег, его лицо выразило испуг. «Послушайте, – сказал я проводнику, который торопливо привязывал стремена к седлам, – вы сумеете нас выручить. Мне хвалили вашу смелость и вашу силу. Вас зовут Фелисаз, вы самый искусный охотник в долине. Мы вверяем вам наши жизни». Затем, повернувшись к милорду, я продолжал: «Не бойтесь, сударь! Я тоже не новичок в горах. Вместе с этим славным малым я буду поддерживать вашу дочь, если у нее не хватит сил.

– Благодарю вас», – машинально сказал он, поглощенный своею тревогой.