Athanasy: История болезни

Пол устилали толстые канаты и жгуты; то тут, то там они завивались в узлы и поднимались с пола столбами, доходящими до потолка. Десятки и десятки столбов занимали всё пространство зала, превращая его в лабиринт без стен. Они как будто втягивали в себя немного плоти из пола и стен, отчего прослойки красного и розового в них перемежались с белым, придавая столбам смутно праздничный вид.

Столбы ветвились в стороны вездесущими белыми нитями – растопыренные лапы висели в воздухе, словно пытались нашарить друг друга и сцепиться, чтобы переплестись в новый канат. На этих отростках висели странные полусферы; бугристые и сморщенные, изъязвлённые множеством канавок, они блестели от влаги, которая непрерывно выделялась из столбов и сочилась по всему вокруг.

Полынь осторожно коснулась ближайшей морщинистой сферы. Та даже не покачнулась. Отросток столба не просто удерживал округлый ком серой плоти в воздухе – он прорастал глубоко в сферу, создавая путь множеству толстых сосудов, пульсирующих от внутреннего давления.

Десятки ветвей на каждом столбе… Полынь прищурилась, пытаясь разглядеть противоположную сторону зала, но не смогла увидеть ничего, кроме новых и новых рядов белых колонн.

– Сколько же их там… – прошептала она, словно боясь нарушать тишину странной пещеры.

Постепенно схлынула дрожь удивления и опасения. Полынь постояла на месте, ожидая невероятных чудес; прошлась из стороны в сторону, каждый раз оглядываясь на Глупого, чтобы не заблудиться в трёх шагах от выхода; потрогала ещё несколько уродливых сфер. Никакого результата.

– Ну и как нам это поможет? – раздражённо сказала она. В груди уже закипал привычный гнев, побуждающий расколотить несколько сфер в кровавые брызги, но его пока удавалось сдержать.

– Может, если бы было побольше света… – неуверенно сказал Глупый.

– Увеличиваю яркость дневного освещения, – внезапно прозвучал бесплотный голос.

Полынь завертела головой. Обладатель спокойного голоса мог находиться где угодно; в тенях за столбами могли бы спрятаться десятки людей. Если неожиданный обитатель пещеры и был где-то рядом, то он мудро предпочёл не показываться ей на глаза.

Глупый же замер на месте, недоумённо нахмурившись.

– Б… Б-бомануар?.. – он с трудом произнёс непонятное слово и поднял голову к потолку.

– Господин! – воскликнул голос. – Вас так давно не было дома… С вами всё в порядке?

Полынь уставилась на Глупого во все глаза; тот испуганно и беспомощно оглянулся на неё.

– Продолжай говорить!.. – тихо прошипела она, стараясь не спугнуть невидимого собеседника. – Говори и вспоминай!

Глупый передёрнул плечами от её пронзительного взгляда. Некоторое время он молчал, покусывая губы. Потом снова посмотрел в потолок:

– Бомануар, включи свет.

– Уровень яркости достиг максимума, но я не могу обнаружить Вас в квартире. Я слышу Вас, но не могу увидеть. Где Вы?

Монотонный голос шёл как будто со всех сторон. Полынь с подозрением уставилась на стены – багровых участков Плёнки, виднеющихся промеж белого плетения, было бы вполне достаточно для функционирования ушей, голосовых связок и ртов.

Она направилась к ближайшей стене, но тут же остановилась, услышав следующий вопрос Глупого:

– Бомануар, напомни, пожалуйста, как меня зовут.

– Конечно. Вас зовут…

Голос замолк.

– Бомануар, как меня зовут?! – крикнул Глупый. Он сжал руку и врезал ею по колонне, но кулак бессильно отпружинил, не оставив и следа.

– У меня нет информации о Вас как о гражданине Города… – медленно произнёс голос, – но я помню Вас. Почему? Это ошибка.

– Помнишь? Что ты помнишь?

– Это ошибка. Мне запрещено контактировать с удалёнными гражданами. Это невозможно.

– Но я здесь, я не удалён! Бомануар, я прямо здесь!..

Что-то в голосе Глупого заставило сердце Полыни сжаться.

– Был рад узнать, что с вами всё в порядке. Для нашего обоюдного благополучия… Прощайте.

Снова повисла тишина – но на этот раз не напряжённая, а глухая и вязкая. Ноги Глупого подломились, и он рухнул на колени к подножию колонны, обняв её руками.

– Но я тут… – прошептал он, – я помню…

По его измождённому лицу потекли слёзы.

Полынь сделала два неуверенных шага к нему, но остановилась на полпути. Почему-то возникла уверенность, что стимуляция нервных окончаний цепом сейчас шахтёра не очень взбодрит.

– Кто это был? – негромко спросила она.

– Это Бомануар, – буркнул Глупый, не поднимая головы, – мой друг.

– Он где-то здесь?

– Похоже, что да. Где-то… На одном из этих деревьев.

– Мы можем колотить тут всё подряд, пока не наткнёмся на него, – кровожадно предложила Полынь, пропустив мимо ушей очередное непонятное слово. – Он точно заговорит, когда я его ударю.

– Нет!

Впервые Глупый посмотрел прямо на неё, не пытаясь отвести взгляд.

– Нет. Он мой друг, и я не позволю его трогать.

– Могу ударить тебя. Может быть, услышав твои крики, он заговорит.

– Это не поможет.

Полынь поразмышляла, не стоит ли всё же попробовать – просто на всякий случай. Потом разочарованно вздохнула и отвернулась. Она прошла чуть дальше в зал, посмотрела в потолок и сказала:

– Э-э… Включи свет?.. Свет!

– Не сработает, – раздался за спиной голос Глупого.