Athanasy: История болезни

Эта мысль заставляла шагать быстрее. Но какой смысл торопиться, если ты не знаешь, куда идёшь?

Внезапно железная дорога повернула – она изогнулась пологой дугой, едва заметно поднимаясь вверх. Изгиб длился и длился, но так и не замыкался в окружность. Полынь подняла голову вверх, мысленно продлевая путь дальше, после чего пробормотала себе под нос:

– Вверх?.. Неужели это была дорога в Град?

Она задумалась. Если дорога раньше вела в Град, то кто и почему изменил это? Раз этот выход больше не работает, то как попадают в Град те, кто усердно работал и заслужил возвращение?

Долго подумать над этими вопросами не получилось. Спустя несколько витков путь закончился.

Всё пространство тоннеля заняла огромная туша. Она неторопливо топала по дороге бесчисленным количеством рук и ног, беспорядочно растущих из брюха. Вытянутое червеобразное тело тянулось без конца и края, одним концом полностью закупоривая проход, идущий по железным полосам, а вторым концом скрываясь в тёмной боковой дыре.

Полынь остановилась и пригляделась к огромному червю. Кожа раздувшегося тела натянулась до полупрозрачности – под ней виднелись комки и камни той породы, что выбивали и собирали шахтёры.

– Так вот куда она девается… – прошептала Полынь, осторожно проводя рукой по влажной поверхности живой трубы. Та чуть дёрнула шкурой, говоря без слов, что чувствует непрошеного гостя.

Подпирающие гигантскую кишку конечности неспешно переступали, двигаясь едва ли быстрее Раджи. По длинному телу время от времени пробегали волны судорог, от которых крошево внутри него сдвигалось – существо сглатывало очередную найденную порцию.

Некоторое время Полынь боролась с соблазном вспороть туго набитое брюхо многоногой твари и посмотреть, как оно лопнет вдоль; но вскоре махнула рукой и уселась на пол, ожидая, когда же на поверхности бесконечно длинного тела появится что-то, хотя бы немного похожее на уши и рот. Судя по количеству ног, оно явно любило ходить. Значит, именно о нём говорил Раджа.

Под кожей век скрывается серость, заменяющая этому месту темноту. Как ни жмурь глаза, как ни закрывайся руками – настоящей тьмы ты не найдёшь. Нигде нет спасения от неугасимого сияния, как ни руби бесчисленных светлячков в припадке ярости.

Даже не серость – просто присутствие света; не слепящее, совсем не болезненное. Но его неотвратимость, невозможность скрыться и передохнуть хотя бы на мгновение медленно подтачивали разум. Рано или поздно возникало желание вырезать себе глаза, лишь бы получить краткий миг настоящего отдыха.

Но глаза каждый раз отрастали обратно.

– Поезд ушёл, простите. Билеты обратно не принимаются.

Полынь резко дёрнулась и завертела головой.

Кишка всё ещё шелестела гребёнкой ног по тоннелю – такая же бесконечная, как и раньше. Никаких глаз на её поверхности; и, конечно же, никаких ртов.

– Кто здесь? – крикнула Полынь.

– Проще сказать, кого здесь нет. Кого здесь только нет. Но кого-то и нет.

Она резко обернулась.

Голос исходил от странного работника. Он походил на шахтёра – но в то же время отличался во всём.

Вместо кирки пальцы его рук обнажались голыми, массивными костяшками. Он упирался в пол сжатыми кулаками, словно твёрдыми копытами. Удлинённое тело держалось горизонтально на руках и ногах, поблёскивая в свете гнойничков обнажёнными мышцами. Если на этом существе когда-то и была кожа, то теперь от неё не осталось ни клочка.

Он изогнул длинную шею и поднял голову, повернув лицо к Полыни; глаза полностью скрывали костяные наросты с узкими прорезями. Несмотря на это, Полынь почему-то почувствовала на себе внимательный изучающий взгляд.

– Кто ты? – нервно спросила она; её рука сама собой сжала рукоять цепа.

– Лошадь, конечно же. Первый раз видишь лошадь?

Новое слово врезалось в память и неожиданно извлекло из неё образ – цветной и яркий.

– Ты не лошадь, – уверенно сказала Полынь. – Лошадь выглядит совсем не так.

– Так-так. Как так? А как?

– Лошадь покрыта… Шерстью. И лицо у неё вытянутое. И хвост есть.

– Вот тебе раз.

Лошадь-самозванка поджала ноги и уселась на пол. От этой позы у Полыни в голове всплыло другое слово: «Кошка».

– Да, я, конечно же, не лошадь. Но как ты?.. Где ты?..

– Я видела её в книге. На странице. У меня была книга… Когда-то.

– В кни-и-иге… – протянуло существо и вдруг показало крупные, крепкие зубы в широкой улыбке. – Довольно приятно быть в книге, хе-хе. Довольно, приятно, привольно, понятно?

– Но ты не в книге. Ты же не лошадь.

– Да, действительно.

Оно замолчало.

Полынь зажмурилась и потёрла лоб, после чего потрясла головой и оглянулась на гигантскую многоножку, заполняющую телом тоннель. Та ничуть не изменилась – разве что стала ещё толще.

Пути вперёд всё ещё нет.

Она с сомнением глянула на неожиданного собеседника. Может быть, он что-то знает об этом участке Плёнки…

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Лошадь, я же сказал.

Она сжала рукоять цепа так сильно, что из-под пальцев закапала кровь:

– Я тебе так врежу, что шерстью покроешься. Станешь лошадью, как и мечтал.