Атлант расправил плечи

— Вы знаете, что мое имя Дэгни Таггарт, вы видели мои фотографии в газетах рядом с портретами мистера Томпсона и других членов правительства?

— Да, мэм.

— Решайте сами, хотите ли вы нарушить их приказ.

— О нет, мэм! Не хочу!

— Тогда впустите меня.

— Но я не могу нарушить и приказ доктора Ферриса.

— Выбирайте.

— Не могу, мэм! Кто я такой, чтобы выбирать?

— Придется.

— Послушайте, — поспешно сказал он, вытаскивая из кармана ключ и поворачиваясь к двери, — я спрошу главного. Он…

— Нет, — сказала она.

Что-то в ее голосе заставило его обернуться: в ее руке был револьвер, она целилась ему в сердце.

— Слушай внимательно, — сказала она. — Либо ты меня впустишь, либо я тебя застрелю. Попробуй выстрелить первым, если сможешь. У тебя есть только этот выбор. Решай.

Он раскрыл рот и выронил ключ.

— Убирайся с дороги! — сказала она.

Он в смятении затряс головой, прижавшись спиной к двери.

— О Господи, мэм! — умоляюще захныкал он. — Я не могу стрелять в вас, ведь вы от мистера Томпсона! Но и впустить вас я тоже не могу — ведь доктор Феррис запретил! Что мне делать? Я маленький человек! Я только выполняю приказы! Я не могу решать!

— Это твоя жизнь, — сказала она.

— Если вы позволите мне спросить главного, он мне скажет, он…

— Я не позволю тебе никого спрашивать.

— Но как же мне знать, правда ли, что у вас приказ от мистера Томпсона?

— Никак. Может, никакого приказа и нет. Может, я сама по себе и тебя накажут, если ты мне подчинишься. А может, у меня есть приказ и тебя бросят в тюрьму за неподчинение. Может, доктор Феррис и мистер Томпсон это согласовали. А может, и нет и тебе придется ослушаться того или другого. Тебе придется решать самому. Спросить некого, некого позвать, никто тебе не поможет. Тебе придется решать самому.

— Но я не могу! Почему я?

— Потому что дорогу мне преградил ты.

— Но я не могу! Я не должен решать!

— Считаю до трех, — сказала она, — потом стреляю.

— Подождите! Подождите! Я ведь не сказал ни «да», ни «нет»! — закричал он, сильнее прижимаясь к двери, словно лучшей защитой для него было не двигаться и не принимать никаких решений.

— Один… — начала она; она видела, с каким ужасом он на нее смотрит. — Два… — Она понимала, что револьвер внушал ему меньший ужас, чем выбор, который он должен был сделать. — Три.

Она, которая не осмелилась бы выстрелить в животное, нажала на спусковой крючок и спокойно и равнодушно выстрелила прямо в сердце человека, который хотел существовать, не принимая на себя никакой ответственности.

Револьвер был с глушителем; послышался только стук упавшего к ее ногам тела.

Она подобрала ключ и подождала несколько коротких мгновений, как они и договорились.

Франциско приблизился первым, выйдя из-за угла здания. Потом к ним присоединились Хэнк Реардэн и Рагнар Даннешильд. Вокруг здания, среди деревьев, было выставлено четверо охранников. От них уже избавились: один был мертв, трое, связанные и с кляпом во рту, лежали в зарослях.

Она безмолвно отдала ключ Франциско. Он отпер дверь и вошел один, оставив дверь приоткрытой. Трое остальных остались ждать у двери снаружи.

Холл освещала голая лампочка, свисавшая с потолка. Наверх вела лестница, у ее подножья стоял охранник.

— Кто вы? — вскрикнул он при виде Франциско, вошедшего с видом хозяина. — Сегодня сюда никому нельзя!

— Мне можно, — сказал Франциско.

— Почему вас впустил Расти?

— Наверное, у него были причины.

— Он не должен был этого делать!

— Кое-кто думает иначе. — Франциско быстро оглядел холл. Второй охранник стоял на верхней площадке лестницы, глядя вниз и прислушиваясь к разговору.

— Чем вы занимаетесь?

— Добычей меди.

— Что? Я спрашиваю — кто вы?

— Имя очень длинное. Я назову его вашему главному. Где он?

— Здесь задаю вопросы я! — Но он на шаг отступил. — Вы… вы не стройте из себя шишку, не то…

— Эй, Пит, да он и есть шишка! — крикнул второй охранник, парализованный поведением Франциско.

Но первый охранник старался не обращать на это внимания; чем больше он пугался, тем громче говорил. Он буркнул Франциско:

— Что вам нужно?

— Я говорил, что скажу об этом главному. Где он?

— Здесь задаю вопросы я!

— А я не отвечаю.

— Вот как? — рассвирепел Пит, который мог придумать лишь один способ выйти из затруднительного положения: его рука потянулась к висевшему на бедре револьверу.

Реакция Франциско была стремительнее. Его револьвер стрелял бесшумно. Охранники увидели только, как револьвер вылетел из руки Пита. По его разбитым пальцам заструилась кровь, и он глухо застонал. Он упал, постанывая. Едва успев понять, что произошло, второй охранник увидел, что револьвер Франциско нацелен на него.

— Не стреляйте, мистер! — закричал он.

— Спускайся, подними руки вверх, — приказал Франциско, одной рукой держа револьвер и целясь, а другой подавая сигнал тем, кто ждал у двери.

Реардэн вошел в холл и, когда охранник спустился, разоружил его, а Даннешильд связал ему руки и ноги. Больше всего охранника, кажется, испугало появление Дэгни; он ничего не мог понять: трое мужчин были в кепках и ветровках, и, если бы не манеры, их можно было бы принять за шайку разбойников; присутствие женщины было необъяснимо.