Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или

Прислонившись спиной к стене, откинув голову, закрыв глаза, он думал о Дагни и чувствовал, что никакие иные вопросы его больше не волнуют. Он думал, что должен увидеть ее сегодня вечером, почти ненавидя это, потому что завтрашнее утро и расставание с ней казались такими близкими. Он размышлял, сможет ли он остаться в городе до завтра, или ему придется уехать прямо сейчас, не повидав Дагни, и тогда придется ждать того момента, что он постоянно себе представлял: момента, когда он обнимет ее за плечи и посмотрит ей в лицо. «Ты сходишь с ума» — подумал он, но знал, что даже если она будет рядом с ним до скончания дней, ему и тогда будет ее не хватать. Он придумал себе бессмысленную пытку, дабы пережить расставание: он знал — он увидит ее сегодня вечером, и мысль об отъезде только усиливала удовольствие, она подчеркивала уверенность в предстоящих часах. Он подумал, что не станет гасить свет в ее гостиной, и будет любоваться полоской света, протянувшейся от ее талии до колена, простой линией, обрисовывающей стройное худое тело в полутьме, потом повернет ее к свету, чтобы посмотреть на ее лицо. Увидит, как оно откинется назад, не сопротивляясь, уронив волну волос на его руку — глаза закрыты, на лице — предвкушения сладостной боли, рот приоткрыт в ожидании его губ.

Он стоял у стены, ожидая, когда события дня сотрутся из памяти, чтобы освободиться от них, чтобы поверить — вся оставшаяся часть вечера принадлежит ему.

Он не услышал, как дверь его комнаты без предупреждения распахнулась, и не сразу в это поверил. Сначала Риарден разглядел силуэт женщины, потом фигуру посыльного, поставившего на пол чемодан и сразу удалившегося. Услышанный им голос принадлежал Лилиан:

— О, Генри! В темноте и совсем один?

Лилиан нажала кнопку выключателя. Она стояла у двери, холеная, одетая в светло-бежевый дорожный костюм, свежая, словно путешествовала под стеклянным колпаком. Лилиан улыбалась, стягивая перчатки с таким выражением, точно наконец-то вернулась домой.

— Ты проводишь вечер дома, дорогой? — спросила она. — Или собираешься выйти?

Риарден не заметил, сколько прошло времени, прежде чем он ответил:

— Что ты здесь делаешь?

— Разве ты не помнишь, что Джим Таггерт пригласил нас к себе на свадьбу? Как раз сегодня вечером.

— Я не собираюсь идти на его свадьбу.

— Зато я собираюсь!

— Почему ты не сказала мне об этом утром, пока я не ушел?

— Чтобы сделать тебе сюрприз, дорогой, — игриво засмеялась она. — Вытащить тебя на какую-нибудь вечеринку практически невозможно, и я подумала, может, получится так, под влиянием момента. Просто для того, чтобы выйти и хорошо провести время, как и полагается супружеским парам. Мне казалось, что ты не станешь возражать против этого, ведь ты так часто остаешься в Нью-Йорке на всю ночь!

Он уловил беглый взгляд, которым она окинула его из-под полей надвинутой на лоб модной шляпки, и ничего не ответил.

— Разумеется, я рискую, — продолжала она. — Ты мог пригласить кого-нибудь на ужин в городе. — Он снова не ответил. — Или, может быть, ты собирался вернуться вечером домой?

— Нет.

— У тебя на вечер что-то назначено?

— Нет.

— Прекрасно. — Лилиан указала на чемодан. — Я привезла свои вечерние платья. Спорим на бутоньерку из орхидей, что я оденусь раньше, чем ты?

Риарден вспомнил, что Дагни сегодня вечером будет на свадьбе брата. Вечер больше ничего для него не значил.

— Я пойду с тобой, если хочешь, — сказал он. — Но только не на эту свадьбу.

— Но я хочу пойти именно туда! Это самое нелепое событие сезона, и все мои друзья ожидали его много недель. Я не пропущу эту вечеринку ни за что на свете. В городе нет ничего более зрелищного, более разрекламированного. Ужасно смешной брак, но именно такой, какого я ждала от Джима Таггерта.

Она непринужденно передвигалась по комнате, осматриваясь, словно привыкая к незнакомому месту.

— Целую вечность не бывала в Нью-Йорке, — протянула она. — Я имею в виду с тобой. Я имею в виду по официальному поводу.

Он заметил, как она ненадолго остановила взгляд на пепельнице, переполненной окурками, и быстро отвернулась. Он почувствовал приступ отвращения.

Она поняла это по его лицу и игриво рассмеялась:

— Но, дорогой, я не удовлетворена. Я растеряна. Я надеялась найти несколько сигаретных окурков, испачканных губной помадой.

Он позволил ей небольшой шпионаж, пусть под прикрытием шутки. Но что-то в откровенной нервозности ее поведения заставило его задуматься, шутит ли она. На мгновение ему показалось, что она сказала правду. Он тряхнул головой — нет, это просто невозможно.

— Боюсь, ты никогда не был настоящим мужчиной, — продолжала она. — Поэтому я уверена, что у меня нет соперницы. А если и есть, в чем я сомневаюсь, дорогой, то не стану об этом переживать, поскольку если эта дама всегда доступна, без заранее назначенного свидания, ну, ты меня понимаешь, всякий знает, что это за женщина.

Риарден подумал, что нужно лучше держать себя в руках: он чуть не дал ей пощечину.

— Лилиан, я думаю, тебе известно, что я не терплю подобного юмора.