Атлант расправил плечи. Часть III. А есть А

Риарден обратил внимание, что судейские марионетки начали поглядывать на него с хитрым, нахальным видом, словно соучастники заговора, разделяющие общую вину и освобождающие друг друга от морального осуждения. Потом, когда заметил, что он единственный в зале смотрит спокойно, прямо в лица всем, увидел, что в их глазах появилось возмущение. Риарден с удивлением понял, чего от него ожидали: что он, беспомощная жертва, не имеющая иного выхода, кроме подкупа, поверит, будто этот фарс, за который сам заплатил, представляет собой правовую процедуру, что порабощающие его эдикты имеют моральную основу, и он повинен в разложении честности стражей закона, а вина лежит не на них, а на нем. Это походило на обвинение жертвы ограбления в разложении честности бандита. «И ведь, — подумал Риарден, — во все времена политического вымогатетельства вину на себя брали не грабители-бюрократы, а лишенные свободы промышленники, не те, кто торговал юридическими протекциями, а люди, вынужденные их покупать; и во все времена крестовых походов против коррупции средством борьбы с ней было не освобождение жертв, а представление вымогателям еще более широкой возможности вымогать. Единственная вина жертв, — думал он, — заключается в том, что они принимали это как вину».

Когда Риарден вышел из зала на улицу под холодный, моросящий дождь, он испытывал такое ощущение, что развелся не только с Лилиан, но и со всем обществом, поддерживающим ту процедуру, свидетелем которой он только что был. На лице его адвоката, пожилого юриста старой школы, было такое выражение, словно ему нужно срочно принять ванну.

— Послушай, Хэнк, — спросил он, — грабители хотят еще что-то получить от тебя?

— Не думаю. А почему ты спрашиваешь?

— Процесс прошел слишком уж гладко. Там было несколько пунктов, на которых я ожидал задержки и намеков на дополнительную плату, но парни этим не воспользовались. Мне кажется, сверху поступили указания обойтись с тобой мягко и принять решение в твою пользу. Не планируют ли грабители чего-то нового против твоих заводов?

— Не думаю, — ответил Риарден и с удивлением поймал себя на мысли: «И мне наплевать».

В тот же день на заводе он увидел Кормилицу, долговязого, нескладного парня, быстро шедшего к нему, — смесь грубости, робости и решительности.

— Мистер Риарден, я хочу поговорить с вами.

Голос его был боязливым, но странно твердым.

— Слушаю.

— Я хочу вас кое о чем попросить. — Лицо парня оставалось серьезным, напряженным. — Знаю, что вы должны отказать мне, но все-таки хочу… и… и если это слишком дерзко, пошлите меня к черту.

— Ну, ну?

— Мистер Риарден, вы дадите мне работу? — Старание говорить нормально выдавало долгую внутреннюю борьбу. — Я хочу бросить то, чем занимаюсь, и приняться за работу. То есть настоящую работу — в производстве стали, как собирался когда-то. Хочу зарабатывать на жизнь. Надоело быть клопом.

Риарден не удержался от улыбки и напомнил ему тоном цитирования:

— Зачем употреблять такие слова, Неабсолют? Если не будем употреблять дурных слов, не будет ничего дурного и.

Но увидел в лице парня отчаянную серьезность, умолк и перестал улыбаться.

— Я всерьез, мистер Риарден. Я знаю, что означает это слово, и оно верное. Мне надоело получать плату вашими деньгами только за то, что мешаю вам зарабатывать деньги. Я знаю, что каждый, кто сейчас работает, просто-напросто глупец из-за таких мерзавцев, как я, ну и черт с ним, буду глупцом, если ничего другого не остается!

Голос его поднялся до крика.

— Прошу прощения, мистер Риарден, — сдавленно произнес он и отвернулся. Через несколько секунд парень заговорил снова ровным, спокойным тоном. — Хочу уйти с этой грабительской должности заместителя директора по распределению. Не знаю, много ли будет от меня вам пользы, я получил в колледже диплом металлурга, но он не стоит той бумаги, на которой напечатан. Но думаю, я узнал кое-что об этой работе за проведенные здесь два года, и если смогу приносить вам хоть какую-то пользу на должности уборщика, сборщика металлома или на какой-другой, что вы могли бы доверить мне, я бы послал к черту свою должность заместителя и стал бы работать у вас завтра, через неделю, с этой минуты или когда скажете.

На Риардена он не смотрел, словно не имел на то права.

— Почему ты боялся спросить меня? — мягко спросил Риарден.

Парень взглянул на него с негодующим удивлением, словно ответ был очевиден.

— После того как я явился сюда заместителем директора, после того, что делал, вы должны были б дать мне пинка, если б я попросил у вас одолжения.

— Ты многое усвоил за два проведенных здесь года.

— Нет, я… — Он взглянул на Риардена, понял, отвернулся и сказал деревянным голосом: — Да… если вы имеете в виду это.