Атлантарктида

– Русские! – скрипнул зубами полковник. – Опередили‑таки нас!

– Ничего, мы их догоним, – сдержанно проговорил Форестер. – Выходить не будем. Наша субмарина не намного больше российской, попробуем проползти по их следу.

– Отломаем кили, – буркнул вечно хмурый моторист.

– Не отломаем, если пойдём медленно и осторожно. Капитан, постарайтесь ничего не потерять, используйте всё своё мастерство. Мне говорили, что вы лучший глубоководник.

Ренделл, собравшийся выразить своё негативное отношение к предлагаемому маневру, прикусил язык. Льстивая фраза «вы лучший» вполне соответствовала его мнению о себе.

«Мистик» двинулся к устью тоннеля со скоростью один дюйм в секунду.

Послышался скрип: кили нижнего корпуса субмарины вонзились в рыхлый «сугроб» ила.

Члены экипажа и пассажиры затаили дыхание, вперив взоры в экран передней телекамеры.

Никто из них не увидел, как из темноты позади аппарата выплыло существо с головой летучей мыши, но похожее на морскую манту, и проводило изделие людей, протискивающееся в тоннель.

Антарктида, российская станция «Южный полюс». 30 декабря, утро

Новые полярники, заменившие погибших операторов шахты и оказавшиеся сотрудниками Главного разведуправления министерства обороны, развили бурную деятельность, собрали обломки сбитого беспилотника, доложили об инциденте в Москву и проинструктировали весь личный состав полярной станции, как надо себя вести в условиях практически военного положения.

Беспилотник, судя по маркировке отдельных его деталей, был изготовлен в Израиле, но применяли такие аппараты все страны мира, в том числе и Россия, поэтому обвинять евреев в нападении на станцию не было смысла. Полковник Мясоедов, занимавшийся этой проблемой, сказал потом, что, по данным коллег из министерства, дрон был запущен с борта эсминца «Франклин» и что следует ждать и других провокаций, так как находка в глубинах озера Восток сооружения древних антарктов возбудила общественность и больше всего американских военных, спящих и видящих себя повелителями планеты.

Самолёт за компьютерщиком не прилетел, с «большой земли» обещали прислать его сразу после Нового года, и Рембо продолжил обитать в медицинском модуле взаперти, предоставленный горьким размышлениям о судьбе‑злодейке. Сжалившись над ним, Пименов велел поставить в модуль запасной телевизор, выделил из библиотеки несколько книг, в том числе Уголовный кодекс Российской Федерации, наряду с фантастикой, и переключился на решение неотложных задач, которых хватало.

Медик экспедиции как‑то к вечеру заикнулся было об освобождении Рембо (молодо‑зелено, никуда не сбежит), но Михаил Павлович ответил ему жёстко:

– Во‑первых, с ним никто не станет общаться после такой подставы и не захочет жить в одном кубрике. А одного его не оставишь и не поселишь, вы знаете наши условия. Во‑вторых, таких кретинов надо воспитывать по полной программе, чтобы неповадно было повторять ошибки, иначе они воспримут послабление как разрешение жить по своим хотелкам. Семёныч прав: основная масса так называемых компьютерных гениев – младая, прыщавая, комплексующая, трусливая, агрессивная труха, да ещё к тому же необразованная, умеющая только кнопки нажимать, но не имеющая совести и души. А я, к сожалению, проглядел парня, взял, понадеявшись на оценку большого человека.

Что этот «большой человек» является директором Фонда перспективных исследований и может тоже служить иностранной разведке, Пименов умолчал.

О судьбе Рембо неожиданно заговорил и заместитель Пименова Васюченко:

– Как ты думаешь, что ему будет?

– Тюрьма будет, – буркнул Михаил Павлович. – Лет семь дадут, учитывая молодость и глупость.

– Ему в медблоке одиноко… страшно… да и скучно…

Присутствующий при разговоре пилот «Глазастика» съехидничал:

– Тебе скучно и одиноко? Никто не звонит, не пишет, не приходит? Нет романтики и приключений? Это легко исправить. Возьми кредит и не плати.

– Вот! – поднял вверх указательный палец Пименов. – Глас народа.

Больше о Рембо не вспоминали.

Зато кто‑то из полярников завёл разговор о праздновании Нового года, и Пименов поручил заместителю установить в командном модуле ёлку, которую они привезли с собой, пластиковую, конечно, и подготовить программу.

– С алкоголем или без? – индифферентно уточнил Васюченко.

– Официально – без, – веско сказал Михаил Павлович. – Шампань там, вино, но в меру.

– Понял, – шутливо козырнул Васюченко.

«Глазастик» трудился «не покладая рук».

Каждый час он рапортовал о проделанной работе, передавал фотоснимки и видеофильмы, записанные во время наблюдения за Куполом и Колонной, и параметры среды: температуру, плотность, вязкость, солёность и прочие данные, характеризующие обстановку на дне озера.

Среда, то есть вода подо льдом, явно претерпевала изменения.

Во‑первых, изменился её минерально‑солевой состав, хотя предпосылок к этому не было. «Глазастик» перед спуском в воду прошёл антибактериальную обработку и никаких загрязнений на корпусе не имел.

Во‑вторых, температура воды над «спрутом» Купола повысилась на три градуса и продолжала повышаться понемногу.