Атлантическая премьера

– Значит, жать не будут. Подбери плавки, сейчас купаться пойдем, а то я в этой Москве, извиняюсь, упрел.

Гардеробчик у Михаила оказался будь здоров. Я выбрал легкие летние джинсовые шорты, майку с надписью «АВВА» и рожами шведской четверки. Кроссовки, хоть и потертые, действительно пришлись впору. Под шорты я надел плавки, которые показались мне очень знакомыми почти такие же мне подарила Соледад – синие с белыми полосками по бокам. Конечно, она дарила их Дику Брауну, но носил-то их я.

– Нормально! – одобрил Чудо-юдо. – Супермен на отдыхе! Во!

И поднял большой палец кверху.

На речке все было, как вчера. Бултыхались купальщики, визжали девицы, которых, раскачивая, швыряли в воду, поджаривались любители загара. Мы еще издали увидели близнецов, растянувшихся на одеяле. Неподалеку от них разлеглись Игорь и Лосенок, а также целая куча местных ребят и девчонок. «Афганцев» видно не было.

– Ну как Москва? – спросил Игорь, когда мы с Чудо-юдом примостились между ними и близнецами.

– Нормально, – сказал я, – коптит старуха.

– А ты прибарахлился, я смотрю, – заметил Лосенок.

– У Сергея Сергеевича разжился, – объяснил я.

– Я тоже сегодня гражданку нашел, – сказал Игорь, – а то уже эта шкура – вот где сидит. Лосенку от Саньки тряпьишко досталось.

– Я не хотел брать, – пояснил Лосенок виновато, – а дядя Петя с тетей Катей уж очень просили… Это Санькины родители, значит. Я прямо чуть не заревел, когда теть Катя говорит: «И выбросить не могу, и сжечь, и держать дома не могу… А так хоть на живом парне увижу. Будто Санька мой идет…» Так и сказала. Как тут не взять? А я что, правда, на Саньку похож?

– На морду не очень, – ответил Игорь, – а по фигуре – есть что-то, он тоже такой небольшой, крепенький… Ладно, чего душу травить. Носи.

– Толяна с его братанами в милицию забрали, – сказал Лосенок.

– Ну? – удивился я, не собираясь раскрывать ночную тайну. – Они же вроде еще вчера уехали?

– Я тоже так думал, – сказал Игорь, – а они, оказывается, на кладбище лазили, могилу Санькину раскопали… За это им, между прочим, до трех лет светит!

– Зачем она им нужна была? – удивился я, прикидываясь невинной овечкой.

– Хрен его знает, может, перепили… Я ж с ними не говорил, они в КПЗ сидят. Мент знакомый, Вовкин брат, сегодня рассказал. Они еще, кроме этой статьи 229, за надругательство над могилой, еще целую 192-прим шьют – посягательство на жизнь работника милиции, а там вообще от пяти до пятнадцати и вышка. Когда их брали, то Толян вроде бы какого-то мента лопатой огрел.

– Да-а… – протянул я, прикидывая, что было бы, если б я не пошел за ними тайно, а присоединился бы к их компании… Но как об этом узнали?

– Бог не фраер, он правду знает, – зло сказал Игорь, – я уж дум ал, они люди, раз Саньку помнят… А они – могилу раскапывать! Точно говорят, что если с первого раза показалось, что человек – дерьмо, значит, так оно и есть. Уж какой бы я пьяный ни был, а к могиле бы не полез…

– Да, может, это и не они вовсе, – предположил Лосенок. – Знаю я этих ментов! Надо кого-нибудь сцапать – вот и цапают.

– Бог им судья, – сказал Чудо-юдо, – пусть мертвые хоронят своих мертвецов, как говорит нам Священное Писание. А живым надо жить и радоваться жизни, верно, мои прекрасные леди?

«Леди», то есть Зинка с Ленкой, подхватили Сергея Сергеевича за руки и потащили в речку…

Я пошел следом, меня догнал конопатый Вовка:

– Здорово, – сказал он, – слыхал про «афганцев»?

– Только что сказали. У тебя брат в милиции, верно?

– Да, – ответил он. – Уже три года, как из армии пришел.

– Они действительно лопатой кого-то ударили?

– Вроде бы. Антон говорил, что Генку Кухаркина. В больницу, кажется, отвезли. Генка с Антоном вместе дежурили.

В реке, конечно, продолжать расспросы было неудобно. Поэтому я прекратил допрос и плюхнулся в воду. Чудо-юдо, счастливо хохоча, плыл вдоль берега против течения. Он пыхтел и отфыркивался почти как настоящее китообразное. Близнецы повизгивали, но не отставали. Они постоянно брызгали водой на своего флагмана, а он время от времени делал вид, будто кого-то из них собирается сцапать.

Игорь и Лосенок переплыли речку, а затем к ним присоединились и мы с Вовкой. Здесь в воде лежало большущее, замшелое и обросшее водорослями бревно – целое дерево с ветками. На свободную от веток часть бревна мы и уселись.

– Что вы там с Сергеевичем в Москве делали? – спросил Игорь.

– Да я с ним случайно на обратном пути встретился. Подвез до поселка и предложил в гражданское переодеться.

– Ты как насчет покалымить на него?

– Положительно. Дядька неплохой. А как твой батя?

– Батя калым не пропустит. Хоть и не любит он этого Сергеевича, но как только учует, что может «большой таньга» заработать – сразу подобреет. Это у него не отнимешь. Он бы, наверно, и к Гитлеру на шабашку подрядился, если б тот аккорд пообещал.

– Чего ж ты его так?

– Я говорю, что знаю. У него на постоянной работе зарплата девяносто рэ. А на калыме, шабашках и прочем он тыщи имеет. Запросто мог бы машину купить, если б не пропивал столько.

– Много пьет?