Атлантический Штамм

Через несколько часов всё окончилось. У меня конечно же, ничего не нашли, зато нашли у двух десятков черных студентов. Их всех забрали в комиссариат, а декан задним числом вывесил приказ об их отчислении. Наша с Луи схема сработала идеально: никто не подумал на меня, я был примерным студентом, посещавшим установочные сессии, занимался спортом, а вот двое сенегальцев были уличены в организации наркоторговли в стенах старейшего вуза Франции.

Дело получило широчайший резонанс, газеты гремели, а мэр города Жан-Марк Эро получил серьезный камень в свой огород от правительства департамента Атлантическая Луара за попустительство и «закрытие глаз» на наркоторговлю среди мигрантов. Надо сказать, что «глубоко социалистическое» правительство департамента здорово подмочило свою репутацию после этой акции.

Луи вызвал меня к себе и налил мне стакан коньяка.

– Сынок, ты молодец, просто молодец! Ты заслужил премию, можешь открыть конверт!

Я сделал что он велел, внутри лежало пять тысяч франков. Неслыханное для меня богатство.

– Босс, Вы крайне щедры. Неужели я достоин? – сам не знаю, но мой голос растекался словно мед. Проклятая собачья преданность хозяину, бросившему очередную вкусную косточку.

– Мало того, я еще и выхлопотал тебе отпуск. Эдмон тебя подменит. Можешь съездить в Швейцарию. Вот тебе билет на поезд до Асконы. Отдыхай две недели, отель забронирован и оплачен на твое имя.

Тогда мне казалось, что моя жизнь устроена полностью. Будущее рисовалось розовыми красками. Я был счастлив и не скрывал этого.

Незадолго до отъезда я встретил в ресторане Франсуа Лидалю, известного своими крайне правыми взглядами депутата Национального собрания Франции от нашего департамента. Он был частым гостем Седого Луи, вместе они часто уединялись в кабинете моего босса, что-то обсуждая по несколько часов. Входить в такие моменты к ним строжайше воспрещалось, что бы ни случилось.

Лидалю был сыном известного коллаборациониста режима Виши, сумевшего избежать послевоенного суда и благополучно пережившего пик репрессий Де Голля, отсидевшись в Латинской Америке. Конечно же, тогда я об этом не знал, для меня он был всего лишь одним из партнеров моего седого шефа. Лишь позднее я узнал, что вся эта акция с подброской наркотиков в среду обитания чернокожих мигрантов была частью сговора между Луи и Лидалю.

Благополучно сдав сессию на «отлично», я попрощался со своей новой семьей (а вся команда Седого Луи была для меня не кем иным, как настоящей семьей) и сел на поезд до Асконы.

Швейцария произвела на меня впечатление своими прекрасными видами. В самом центре Европы находился истинный рай, в котором жили, как казалось, самые счастливые люди в мире. Я катался на велосипеде по долинам Маджа и Чентовалли, управлял парусной яхтой на озере Маджоре. Жизнь моя била ключом, и я ощущал себя на вершине Вселенной.

Отель Иден Рок, где Луи забронировал мне роскошный номер с зеркальными стенами и двигающимся дном бассейна, стал для меня воистину королевской резиденцией. Я, деревенский парень, всю жизнь доселе копавшийся в рыбной чешуе, сейчас пировал словно султан. На завтрак мне подавали омаров, две массажистки ублажали меня всякими видами своего искусства вечером, днем на зафрахтованном на мое имя паруснике я рассекал озерную гладь. На меня проливались меды и сливки от щедрот нантского мафиози, и все земные и неземные боги, казалось, повернулись ко мне своими ясными ликами.

На пятый день моего невыносимо роскошного отпуска я слегка пресытился и решил просто провести его один. Я взял напрокат маленький авто «купе» и поехал прокатиться в горы. Взяв с собой термос с кофе и бутерброды с морепродуктами и овощами, я взобрался на знаменитый холм Монте Верита, то самое легендарное место, где сто лет назад была основана знаменитая в Европе вегетарианская примитивно-социалистическая колония. Ее члены не носили одежды, отрицали брак и частную собственность, дети были всеобщим достоянием. В общем, странные были люди, но благодаря им сюда регулярно стремились толпы туристов, а виды, открывающиеся с его 350-метровой высоты достойны были того чтобы увидеть их и умереть.

Я долго бродил по окрестностям, выпил весь кофе, сидел на лужайке и чувствовал, что весь мир у моих ног. Наверное, это были самые счастливые дни моей жизни (или я так уже писал?), ибо еще не случилось ничего того, что привело меня туда, где я сейчас пишу свои мемуары.

Слегка утомившись после долгой пешей прогулки, я сел в свой «купе» и вернулся в Аскону. Там я решил прогуляться в старом центре города, именуемом Борго, у кафедрального собора Петра и Павла. Тут запрещено движение транспорта и я гулял пешком, фотографируя красоты на недавно купленный Кодак последней модели, ведь я отныне считал себя богачом.

Рыжая девушка с большими глазами сидела на ступеньках величественного собора и что-то делала со своим фотоаппаратом, тихо, но смачно ругаясь. На нее оборачивались туристы и я, донельзя чувствовавший себя властелином мира, осмелился подойти к ней.