Атлантида и Древняя Русь

Ветер от стен Илиона привёл нас ко граду киконов Исмару;
Град мы разрушили, жителей всех истребили.
Жен сохранивши и всяких сокровищ награбивши много,
Стали добычу делить мы…

Одиссей предлагает товарищам поскорее садиться на корабли и бежать, пока киконы не опомнились, но команда его не слушает:

Полные хмеля они пировали на бреге песчаном,
Мелкого много скота и быков криворогих зарезав…

«Одиссея». Перевод В.А. Жуковского

В древности Исмар славился производством вин, именно это и привлекло товарищей Одиссея. Подумать только, напали и истребили целый город. Киконы Елену у греков не крали!

Но в этом-то и суть пародии: Гомер выставил в качестве «нового аргонавта» пирата. Описывая ограбление города, Гомер эпически передал древнегреческий анекдот, который можно восстановить, кратко пересказав этот эпизод поэмы.

Одиссей – защитник святынь

Когда воины Одиссея напали на город Исмар, Одиссей направился к местному жрецу Аполлона Марону. Он встал на пороге его дома с мечом и сказал: «Этот дом священен и потому находится под моей личной защитой». Затем он, не вкладывая меч в ножны, подошёл к Марону и спросил его:

– Ты понял? Я тебя защищаю.

– Понял, – ответил Марон и открыл сокровищницу.

Из дома Марона Одиссей вынес 7 талантов золота, серебряную кратеру и 12 сосудов вина.

Одиссей, как видим, не блещет высокой моралью и набожностью. Он просто ограбил храм и при этом посмеялся над жрецом и самим Аполлоном. Не за это ли боги наказали его, принудив странствовать десять лет вдали от родины у берегов Гипербореи, страны Аполлона?

Как это получилось? После разграбления Исмара товарищи Одиссея не сдержались, добрались до вина, женщин и устроили оргию. И тогда, опомнившись и собравшись с силами, киконы напали на воинство Одиссея. Пираты, получив хорошую взбучку и потеряв немало людей, отступили на корабли.

И вот представим такую картину: побитое, ещё не протрезвевшее войско Одиссея вышло море. И тут буря: «вдруг собирающий тучи Зевес буреносца Борея, страшно ревущего, выслал», корабли понеслись в неизвестном направлении.

Вначале, может быть, действительно дул Борей, который отнес корабли Одиссея от Исмара до Дарданелл. Но потом, предполагаю, Борей – северный ветер – сменился Нотом – южным, и это, видимо, не сумел уловить Одиссей. А ведь потом дул южный ветер, сирокко, который в этих местах дует довольно часто. Это сильный ветер, и притом в сих местах единственный, который может дуть много дней.

Корабли треплет шторм – «мчались суда, погружаяся в волны носами; ветрила трижды, четырежды были разорваны силою бури». Потом моряков выбросило на берег, где они едва пришли в себя через трое суток. Где они находятся, куда плыть – неизвестно. С тоски они вновь начали опустошать винные запасы Одиссея.

Ветер не стихал. Всем, конечно, не терпится домой, на Итаку. Хватит! Десять лет дома не были! Трюмы полны добычей, пора и возвращаться.

Но где Итака? Где они? Итака, верно, на западе, где заходит солнце. Но попробуй пойми с похмелья, где запад. Тем более – буря, ничего не видно.

И тут Одиссей решил, что сейчас по-прежнему дует Борей. Он рассуждал так: корабли находятся на восточном берегу Пелопоннеса, а значит, нужно идти на юг, чтобы обогнуть Пелопоннес. Все согласились с Одиссеем. Корабли ушли в море с целью обогнуть Пелопоннес. Но на самом-то деле они шли, подгоняемые южным ветром сирокко вдоль берегов Мраморного моря на север и приближались к Босфору.

Ветер крепчал. И то ли буря виновата, то ли исмарское вино, а может быть, просто дело было ночью, но Одиссей даже не узнал пролив Босфор.

Этот момент был понятен древним грекам, и самые догадливые из них, конечно, уже смеялись, когда слышали: «В бурю нас пронесло мимо Малеи и острова Киферы». В бурю, когда сквозь дождевые потоки едва виднеется земля, можно ли определить, мимо чего проходит корабль?

Очевидно, что Одиссей принял за мыс Малею и остров Киферу Кианейское устье Босфора: мыс Румели и мыс Анадолу. Объяснять это Гомеру не было необходимости, так как в то время существовал и соответствующий морской анекдот о том, как под воздействием исмарского вина пираты Одиссея приняли Босфор за острова, соседние с его родной Итакой.