Атлантида, унесенная временем

В заключение было сказано:

– Наука не на стороне Платона… Но она все больше становится на сторону правдивых реалий в его исторической легенде!

Не выдержала импульсивная Ольга:

– Как бы мы обеднели, если не прислушивались к голосу оттуда, из глубины веков и тысячелетий…

Ей вторил Влад, всегда спокойный и невозмутимый:

– Люди и их память сохраняет очень древние истории… Передает их из уст в уста… А я узнаю это все только в двадцать пять лет…

– … и бережно хранит их тысячелетиями из поколения в поколение! – не промолчал и Стоян, всегда готовый поддержать разговор о чем-то интересном…

Брис подвел черту под обсуждением, с большим чувством заявив:

– Друзья, одна из таких древних историй дошла до нас, причем в виде легенды Платона об Атлантиде. Дошла к нашему счастью!

Задан был и коварный вопрос, что называется, на засыпку:

– А ты, Максим, на сколько процентов веришь в Атлантиду? – без ехидства, но с подковыркой высказалась Ольга, подтвердив тем самым, что коварство женщин безгранично.

– От тебя такой…, такой… неблагодарности я не ожидал, – с деланным негодованием воскликнул я. – Этого я тебе никогда не забуду, но все же отвечу, коварное дитя…

Я попытался сравнить появление на Земле Тунгусского феномена, который видели тысячи людей, но по сегодняшний день так и не поняли, что же это было?!

– Я верю в существование Атлантиды, как верю в Тунгусский метеорит, который, по моему мнению, вовсе и не метеорит… Им я интересуюсь с 1946 года… А вот что меня воодушевляет в плавании по волнам признаков Атлантиды, так это реалии в легенде Платона об американском континенте… Ибо платоновское описание местоположения материка не противоречит науке!

Итог дискуссии: вот так, вдруг и неожиданно, на «Доске истории» появилось еще одно вероутверждающее:

«Платоновские реалии в легенде не противоречат науке!».

Так был сформулирован один из признаков (22-й) косвенных доказательств существования Атлантиды. Но чтобы усилить нашу тягу к поискам следов Атлантиды, я в эту последнюю дискуссию подбросил всем провокационное доказательство существования Атлантиды. Это была карта… XI века новой эры с указанием ее местоположения.

Курс – на Босфор

Как хорошо, что мы все вместе. Под парусами нашего бермудского шлюпа оказались семь весьма разных по возрасту, профессиональному и жизненному опыту человека с паспортами разных стран. Это был нашего разлива ноев ковчег.

Мы с Брисом – профессионалы трех спецслужб: советско-русской, израильской и американской, сангвинического и холерического склада шестидесятники, носящие в кармане российский и греческий паспорта. Стоян, болгарский профи, а ныне – журналист и телеведущий, пытливый холерик.

Из младшего поколения – Ольга, имевшая отношение к военному флоту и спецслужбе, импульсивная натура и проверенный надежный товарищ. Не менее надежный Влад, морской судоводитель кораблей среднего класса, спокойный флегматик, но внутренне горячий поклонник всего интригующего. Оба они, Влад и Ольга, вышли из советской среды и не отказались от российского гражданства в момент перехода Украины в самостийность.

Два профессиональных моряка – дипломированные капитаны с опытом хождения под парусами: Проктогор и его жена Ириада, выдержанные в делах и общении с людьми. Они стали ценнейшим «приобретением» Бриса.

Моряки-профи оказались в поле зрения Бриса, потому что их семьи двести лет свято чтили память о русских моряках, вызволивших еще детьми их прапрапрадедов из рук турок, а затем дали им пристанище в столице русской царицы. Они были православными и, как говорил Брис, более всего почитали из святых Николу Угодника, покровителя моряков и военного люда.

Объединяло всех нас еще одно общее качество – мы знали русский язык: кроме нас четверых – Стоян, с момента учебы в нашей спецшколе, и наши греки, парусных дел мастера, – от семей с духовными русскими корнями.

Все имели какой-то опыт в парусных делах: любительский, лет сорок назад, – у меня; Ольга обучались этому в крымской школе, а Влад даже участвовал в соревнованиях. Про Бриса, грека и гречанку – все ясно.

Тогда, в первые дни плавания, мы думали, что пару-другую месяцев походим под парусами по Средиземному морю…

Но простыми беседами моя атака на умы моих товарищей по плаванию не ограничилась. У меня был тайный «вербовочный умысел»: сделать процесс перехода приверженцев в идейные сторонники существования Атлантиды необратимым. А по-простому – заразить их этой идеей на всю оставшуюся жизнь (мне же чувство приобщения к тайне знакомо с глубокого детства, когда я впервые узнал о Тунгусском метеорите в первый послевоенный год).

Не ради интриги следовало бы сделать следующее:

во-первых, хотя бы приблизительно, придать научность нашим оценкам услышанного в беседах;

во-вторых, разобраться со следами, оставленными Атлантидой в виде платоновских реалий;

в-третьих, выработать общие критерии косвенных признаков (доказательств и предположений) на основе этих реалий.