Атлантиды земли и морей

Я вожу курсором по изрешеченному прямыми линиями Генплану, вычисляю координаты углов поворота спецкоммуникаций, а из головы не выходит рассказ Вадима. Ну, кто мог бы принять всерьез этакую чепуховину? Начитавшийся фантастики мальчишка, какая-нибудь экзальтированная девица или чокнутый старик. Но я-то, я ведь серьезный человек, инженер, вместе со своими сослуживцами решаю судьбу тысяч людей, которые будут жить в новом нефтепромышленном районе и строить будущее по нашим чертежам. Почему же мои мысли все время возвращаются к одному и тому же, почему мои мозги застопорились на этом англосаксонском бреде? Почему?

И вдруг я вспомнил.

Это был очень высокий, очень плотный, очень загадочный зеленый забор. Он был сделан из широких толстых шпунтованных досок, наглухо сбитых гвоздями с крупными вафельными шляпками. Забор отгораживал наш детский мир от всей прочей взрослой цивилизации.

В то время моя жизнь вообще почти целиком состояла из всяких запретов. Мне нельзя было ходить в кино на вечерние сеансы, ложиться спать после десяти часов вечера, вставать раньше семи часов утра, ездить одному в автобусе, бегать на пруд. Чего только еще я не имел права делать!

Все эти ограничения казались несправедливыми, обидными, однако они были неизбежны и поэтому понятны. Но вот зеленый забор! Его тайна всегда оставалась неразгаданной, непостижимой, вечной. Самые высокорослые прохожие дяди и тети не могли заглянуть за деревянную стену, самые всезнающие знайки не знали, что скрыто «Там». На всем своем протяжении забор нигде не имел ни одной, даже самой крохотной, щели, а его нижняя часть, казалось, уходила глубоко в землю, не оставляя никаких вариантов…

Нас было трое мальчишек, живших поблизости. Обычно, набегавшись и напрыгавшись в бурных играх, мы прижимали к забору свои мокрые потные футболки и, присаживаясь возле него на корточки, цепенели не только от усталости, но и от прикосновения к этому неведомому и таинственному «Ему». Из всех я был, пожалуй, главным утопистом и часто в наших долгих межигровых антрактах выступал в роли автора – рассказчика остросюжетных небылиц, полных динамического драматизма.

Я придумывал фантастические страшилки и ужастики, где причудливым образом переплетались мои «обширные» познания в географии, ботанике и даже в спелеологии со сказочными сюжетами прочитанных мне родителями детских книг. Я видел себя впереди разведывательного отряда, который после долгих поисков нашел потайной лаз в ракитовом кустарнике, росшем вблизи забора. Пробравшись сквозь кусты, мы открывали люк и спускались по крутой каменной лестнице в подземелье. Конечно же я был впереди. В одной руке у меня был яркий электрический фонарь, как у шахтеров, в другой – автоматическое скорострельное ружье. Спустившись по лестнице вниз, мы оказывались в начале узкого длинного хода, который вел «Туда».

Мой лучший друг тех времен, Денис, тоже был мечтателем и фантазером. Однако, в отличие от меня, он в своих представлениях был технарем и видел мир одетым в легированную сталь, алюминий и железобетон. Денисов путь «Туда» начинался с оптических и прочих приборов. Его перископы, установленные в специальном бронированном блиндаже, демонстрировали нам яркие, расцвеченные всеми красками картины. На большом зеленом поле сверкали в солнечных лучах белоснежные скаты диковинных самолетов и вертолетов. Они были похожи на огромные крылатые ракеты с серебристыми носами-пиками, от которых в разные стороны расходились радужные круги. Это была страна крепостей с батареями дальнобойных орудий и торпедных аппаратов, это было государство ракетных установок, подводных лодок и электронных микроскопов.

Третьим фантазером был Вовка, большеголовый вертлявый пацан, считавшийся у нас большим воображалой. Однако его выдумки большой романтичностью не отличались. Он был прагматиком, человеком дела, хотя и обладал не в меру суетливым, непоседливым характером. Вовка вечно что-нибудь придумывал, куда-то спешил, всегда был занят. Понаслушавшись наших сказок, он как-то заявил:

– Ладно, братья Гриммы, хватит вам завирать завиралки, давайте дело делать. Значит, так. Женька, самый сильный, пусть встанет внизу, Дениска сядет ему на шею, а я влезу Дениске на плечи и достану до самого верха.

С этой программой действий Вовка носился довольно долго, однако идея медленно «овладевала массами». Нам трудно был переключиться на конкретное дело, которое, как мы подсознательно чувствовали, приземлит Мечту или даже убьет ее.

И все-таки любопытство оказалось сильнее. Стоял теплый июньский вечер, солнце уже шло на посадку, и мы под защитой ракитовых кустов готовили свою экспедицию. После долгих и ожесточенных споров было решено, что операция проводится три раза, с таким расчетом, чтобы каждый участник мог заглянуть Туда. Вовка, как инициатор всей затеи, выторговал, конечно, себе авторское право первого захода.