Атлантия

В день, когда ушла Бэй, я произнесла в храме одно-единственное слово, и Тру услышал и понял меня. Теперь я слышу все в одном его слове. Тру волнуется за меня. Может, он даже любит меня. И он действительно недоумевает, почему я не могу остаться в Атлантии.

Я должна ему объяснить, чтобы он понял и простил меня, когда я уйду.

– Я очень скучаю по сестре, – говорю я. – Так скучаю, как будто осталась одна в океане, который накрыл всю землю. Мне так тяжело без Бэй, что иногда кажется, что я уже не человек: меня нет, осталась одна только боль. Словно бы мое израненное тело, месиво из органов, мышц и костей, лежит на берегу, а на него все накатывают и накатывают соленые волны – просто невероятно больно.

– Вот, значит, как ты себя без нее чувствуешь, – с горечью произносит Тру.

– Да.

В тот момент, когда я заговорила в храме, Тру понял, что я – сирена. Он знал, кто мои мама и тетя, и должен был догадаться, что я не простая сирена, а необычная. Но он никому ничего не сказал. Он все это время хранил мой секрет.

Как все будет, если мы останемся здесь, в этой гондоле? Вокруг туман, в небе слышны хлопки крыльев летучих мышей, и дыхание Атлантии убаюкивает нас.

Губы Тру прикасаются к моим, я отвечаю на его поцелуй. Мы крепко обнимаемся. До этого, под деревьями, мы были голодны и утоляли голод, прикасаясь друг к другу.

И мы все еще чувствуем его, этот голод.

Гондола останавливается. Нам надо выйти и отправиться домой, пока нас не нашли стражи порядка.

– Я пойду с тобой в храм, – говорит Тру.

Туман постепенно рассеивается. Когда мы подходим к храму, становится светлее. Деревья хорошо видны, они голые: все листья опали и устлали серебристым ковром землю. Боги, ничем не прикрытые, сидят на ветках, их сломанные руки и сверкающие зубы словно бы выставлены напоказ. Летучая мышь садится на плечо Эфраму.

Никогда еще я не видела Атлантию в таком беспорядке – одни деревья без листьев чего стоят. Чтобы Атлантия четко функционировала, то есть чтобы мы все чувствовали себя в безопасности, требуется много и упорно работать. Но именно работа и составляет смысл нашей жизни. Этот город – наш корабль, он был герметичен, а теперь дал течь и приходит в упадок.

– Как такое могло произойти? – удивляется Тру. – Мы ведь совсем недавно здесь были. Час назад с деревьями все было в полном порядке.

– Майра права, – говорю я. – Нам надо идти домой.

– Так мы и сделаем, – соглашается Тру.

У него удивительный голос, такой глубокий и ясный. И необыкновенные руки – сильные и нежные одновременно. Но больше всего меня изумляет другое: прекрасно зная, кто я такая, он спокойно целует меня, как будто это его совсем не пугает.

Я не говорю Тру, что сегодня мы с ним видимся в последний раз.

Мама была права: всего одно-единственное слово способно разрушить то, что создавалось годами, одно слово может быть услышано многими.

Сначала Джастус, потом – Майра, а вот теперь – Тру. Кто из них троих опаснее?

Я знаю ответ на этот вопрос. И знаю его уже какое-то время.

Глава 18

Рано утром повсюду транслируют специальное обращение Верховного Жреца к жителям Атлантии. Невио сообщает, что брешь на Нижнем рынке стала результатом страшной аварии. Вода хлынула с такой силой и прибывала с такой скоростью, что пришлось загерметизировать рынок, во избежание угрозы затопления соседних районов.

Погибли сотни людей. Количество жертв настолько велико, что у Совета нет возможности предоставить родственникам время на подготовку тел своих близких для погребальной церемонии. Жрецы будут с утра и до поздней ночи молиться за усопших и укутывать их тела в саваны. Тела решено отправлять Наверх через шлюзы партиями. Времени для того, чтобы попрощаться с каждым погибшим в отдельности, нет. Невио сообщил, что прощание с первой группой состоится завтра утром.

Из-за бреши, образовавшейся на Нижнем рынке, мы потеряли за один день больше людей, чем за целый год во всей Атлантии. Это ужасная трагедия.

А я – ужасный человек, потому что рассматриваю эту трагедию как свой шанс, благоприятную возможность бежать через шлюзы.

Да я на такое даже рассчитывать не могла.

Массовые похороны – идеальное прикрытие для моего побега Наверх.

Вместо одного тела туда одновременно отправятся дюжины. Я надену гидрокостюм Бэй, тот, который, в отличие от моего, остался целым, и подыщу мантию, чтобы замотаться самой и замаскировать баллон с воздухом.

Пришел мой черед уйти Наверх.

Я жду до поздней ночи, когда даже жрецы позволяют себе лечь спать, и прокрадываюсь в морг. Там я выбираю из кучи саванов один и заматываю его поверх гидрокостюма и баллона с воздухом. Трупы лежат рядами, я тоже ложусь и, предварительно убедившись, что ремни баллона с воздухом надежно закреплены, натягиваю саван на лицо.

Я лежу на холодном полу и жду. Все время прикидываю: правильно ли рассчитала время и, вообще, сработает мой план или нет.

А потом в покойницкую начинают заходить люди. Они переходят от одного тела к другому. Скоро и моя очередь. Я замерла и стараюсь не дышать.