Атланты. Моя кругосветная жизнь

Что мы только за век свой не видели,
Городские привычные жители:
И чужие в ночи истребители,
И разрушенный бомбою дом.
Но в ненастную пору осеннюю
Может в город прийти наводнение,
И суровое это явление
Переносим мы все же с трудом.

Забываем не слишком ли скоро мы

За делами и за разговорами,
За домашними плотными шторами,
Что неслышной бывает беда,
Что – какой бы ни век, ни эпоха вам,
Все равно – хорошо или плохо вам, —
По Садовым, Сенным и Гороховым
Заливает подвалы вода?

Прекратим же ненужные прения,

Наберемся побольше терпения,
И ученых досужие мнения
В строгом сердце своем зачеркнем.
Пусть твердят, что напрасны волнения,
Знаем все мы давно тем не менее,
Что бедою грозит наводнение,
Если вдруг позабудут о нем.

Что мы только за век свой не видели,

Ленинграда усталые жители!
Спим тревожно мы в нашей обители,
Репродуктор включив перед сном,
Потому что порою осеннею
Может в город прийти наводнение,
И суровое это явление
Переносим мы все же с трудом.

Мы внезапного ждем объявления, —

Твердо помнит мое поколение:
Обернется бедой наводнение,
Если вдруг позабудут о нем.

Тем не менее спектакль «Если иначе нельзя» с моими зонгами вполне благополучно просуществовал два театральных сезона. Песня же о губернаторской власти получила довольно большой резонанс в некоторых советских «губерниях», возможно, из-за «неконтролируемых ассоциаций».

Поздно ночью мы возвращались из театра в одном такси с драматургом Борисом Голлером. «Вот для кого попало песни пишешь, – с неожиданной обидой заявил он, – а вот нет чтобы для моих гениальных пьес что-нибудь написать!» – «Да нет, что ты, – смутился я, – давай попробуем». – «Старик, – оживился он, – у меня сейчас как раз Корогодский пьесу о декабристах ставит. Только не о них самих, а о братьях, кадетах там, гардемаринах разных, которые на Сенатскую выйти не смогли, а были рядом. Я и пьесу так назвал – «Вокруг площади». Ты меня понял?» Вдохновленный этим ночным разговором, я на следующий же день придумал песню «Около площади», которую Корогодский на дух не принял, возможно также из-за «неконтролируемых ассоциаций».

Время ненастное, ветер неласковый,
Хмурь ленинградская.
Площадь Сенатская, площадь Сенатская,
Площадь Сенатская.
Цокали, цокали, цокали, цокали,
Цокали лошади
Около, около, около, около,
Около площади.

Мысли горячие, мысли отважные,

Мысли преступные.
Вот она – рядом, доступная каждому
И – недоступная.
Днями-неделями выйти не смели мы, —
Время нас не щадит.
Вот и остались мы, вот и состарились
Около площади.

Так и проходят меж пьяной беседою,

Домом и службою
Судьбы пропавшие, песни неспетые,
Жизни ненужные…
Цокали, цокали, цокали, цокали,
Цокали лошади
Около, около, около, около,
Около площади.