Атланты. Моя кругосветная жизнь

С Парижем всегда тяжело расставаться. Особенно осенью, когда осень – это не только время года, но и время жизни. Когда, оборачиваясь назад, понимаешь, что счастливое время, твоя весна, твое лето, во многом уже позади. И все-таки, несмотря ни на что, хочется надеяться, что с этим городом тебе еще суждено встретиться в будущем…

Преодолевая Америку

Преодолевая Америку с востока на крайний запад,
От восхода к закату перелистывая города,
Между двух океанов, чей йодистый резкий запах,
Раз вдохнув, не забудешь, видимо, никогда,
Между длинными плоскими отмелями Ньюпорта
И лесистым Сиэтлом, где вечно идут дожди,
Открываешь жизнь совершенно иного сорта,
Не сравнимую с той, что истрачена позади.
Здесь другой Орлеан, не такие Москва и Питер,
Стоязыких племен неожиданное родство,
И второе пришествие в кратере Солт-Лейк-Сити
Возвращает надежду на старое божество.
От канадских озер до горячих степей Техаса,
Облаченная в шорты и прочую лабуду,
Все куда-то торопится эта веселая раса,
Несъедобную пищу дожевывая на ходу.
С изначальных времен здесь иные кипели страсти,
У реки Сакраменто или реки Юкон.
Здесь веками не ведали тоталитарной власти,
Над собой признавая деньги или закон.
Здесь Эйнштейн в Вашингтоне у края безлюдного Молла,
Земляка опознавший, тебя привечает кивком,
И себя, даже если годами пока ты молод,
Возвратившись в Россию, чувствуешь стариком.
И обратно потянешься с чувством внезапной утраты
В те края, где впервые пробил тебя сладостный шок,
И шумит человечество новой эпохи, упрятав
Все созвездия мира в один полосатый мешок.

В нетопленой комнате девятого класса нашей мужской школы, в полуголодном 1948 году, учитель географии, повесив на доску карту мира – два огромных по-осеннему ярких желто-сине-зеленых полушария, и медленно обводя их указкой, говорил: «Есть только одна страна на свете, природа которой по своему богатству и разнообразию сопоставима с природой нашей страны, это Соединенные Штаты Америки, которые, так же, как и Советский Союз, простираются от Атлантического океана до Тихого. Где еще есть такие просторы, необозримые степи, могучие горные хребты, полноводные и быстрые реки? И если характер народа зависит от окружающей природы, то именно эти две великие нации должны быть наиболее близки». Неожиданно для себя я вспомнил эти слова, довольно смелые для конца 40-х, с их разгулом сталинского антиамериканизма, когда летел из Нью-Йорка в Сан-Диего. Как школьник, неотрывно прильнув к окошку, я с удивлением первооткрывателя наблюдал за сменой величественных ландшафтов, неторопливо проплывавших под крылом «Боинга».