Атланты. Моя кругосветная жизнь

Поредевшая рота бредет, отступая устало.
Не смыкают солдаты москитами выжженных век.
Их от роты вчерашней не более взвода осталось.
Им идти далеко – через день, через год, через век.

Этот памятник странный с фигурами серой окраски,

Отрешенные лица измученных боем солдат!
Плащ-палатки хребты им сгибают и тяжкие каски.
Подгоняя отставших, командир обернулся назад.

Догорает ракета, над полем маисовым рея.

Вертолеты ревут, разрывая окрестную мглу.
Отступленье, что начато в топких болотах Кореи,
Завершается здесь – на пустом вашингтонском Моллу.

По Америке катится рокот военного грома.

Самолет небоскребы таранит на полном ходу,
И бетонные плиты чернеют у Белого дома,
Как в начале Тверской в сорок первом морозном году.

Снова сходятся вместе концы и начала историй,

В обороне упорной пробита кровавая брешь.
Атакует противник. У нас за спиной Капитолий.
И у Белого дома проходит последний рубеж.

Неподалеку от этого памятника располагается мемориальный комплекс, связанный с другой несчастной войной – Вьетнамской. На невысоких гранитных стенах выбиты имена почти шестидесяти тысяч погибших и пропавших на ней солдат. Под стенами много цветов. В 2009 году, когда я в очередной раз попал на Молл, там проходили сразу две демонстрации. Одна из них была против операции американских войск в Ираке, а другая – в ее поддержку. Так что я сразу оказался в центре современных событий.

Что касается мемориалов великим президентам, то общий их стиль близок к ампиру. Особенно это заметно в знаменитом памятнике Аврааму Линкольну, внушительные размеры и облик которого невольно вызывают в памяти огромные статуи вождей сталинских времен. Из всех многочисленных памятников на Моллу мне более других понравился не слишком заметный памятник Альберту Эйнштейну, чрезвычайно живой на фоне прочих величественных и холодных изваяний. Пожилой усталый человек полусидит-полустоит, разведя руки, с растерянной улыбкой, как бы сам пораженный неожиданным собственным открытием. Здесь на память снова приходят слова, сказанные когда-то величайшим физиком теперь уже прошлого века, которые немало лет поддерживали и обнадеживали меня в моей научной работе: «Есть сто физиков, которые хорошо знают физику и понимают, что эффекта быть не может. Но есть сто первый, который плохо ее знает. Он ставит безграмотный эксперимент и получает эффект. Так совершаются великие открытия».

Огромное впечатление производят музеи, расположенные на Моллу, а их там великое множество, в том числе довольно большой музей Холокоста. Вход в музей несколько дней в неделю бесплатный. Наряду с прекрасными музеями классического и современного искусства, на меня сильное впечатление произвели музей космоса и аэронавтики и особенно музей истории мира с его движущимися панорамами и макетами динозавров, птеродактилей и других древних обитателей нашей планеты.

В Вашингтоне, в музее истории мира,
(Не пройдите, когда там окажитесь, мимо),
В допотопных долинах рычат диплодоки,
Неподвижные, словно дредноуты в доке.
Там зубастые птицы застыли в полете, —
Вы сегодня таких на Земле не найдете.
Это слева от вас происходит, а справа
Из вулкана, светясь, извергается лава,
В океане плывут кистеперые рыбы,
Оставляя в воде голубые разрывы.
Птеродактили в тучах, внизу – стегозавры,
Входят легкие в моду уже, а не жабры,
И леса, на ветру колыхаясь упруго,
Превратятся не скоро в сегодняшний уголь.
И любуется сверху морями и сушей
Всемогущий, Всеведущий и Вездесущий,
Отдыхая в начале рабочей недели,
Не спеша перейти к неудачной модели.