Атлас. Личная библиотека

В начале того, что один голландский историк туманно именует Новым временем, всю Европу обошло заглавие книги «De tribus impostoribus»[36], героями которой выступали Моисей, Христос и Магомет и которую встревоженные власти мечтали найти и уничтожить. Этого не случилось по той простой причине, что подобной книги не существовало в природе. Книга-химера оказала заметное влияние на многих, хотя единственным ее достоинством был заголовок и то, что этот заголовок подразумевал, а вовсе не отсутствующие страницы.

По ее подобию книга, лежащая сейчас перед читателем, тоже называется «Три самозванца». Опираясь на Стивенсона, Артур Мейчен написал ее в непринужденной манере, вполне достойной прославленного мастера. События развиваются в том Лондоне чудесных и чудовищных возможностей, который открыт Стивенсоном в «New Arabian Nights»[37], а позже исследован Честертоном в хрониках отца Брауна. Знание того, что рассказы всех трех героев – выдумка, нисколько не уменьшает настоящего ужаса, которым дышат страницы книги. В конце концов, всякая литература – выдумка; важно чувствовать, что воспринимаешь этот сон взаправду. В других вещах – «The House of Souls», «The Shining Pyramid», «Things Near and Far»[38] – догадываешься, что автор не верит собственным рассказам; про страницы меланхолического «Hill of Dreams»[39], ожидающие читателя ниже, такого не скажешь. Почти на каждой из них, как в некоторых других текстах и в «Дон Кихоте», есть сны во сне, погружающие в игру зеркал. Иногда попадаешь в полный хаос; распад сознания оборачивается распадом плоти. Мейчен придумывает легенду об Ангелах из Монса, в самый тяжелый период Первой мировой войны спасших британские войска. Теперь эта легенда – часть народных поверий и ходит по устам простых людей, которые и знать не знают о ее создателе. Оказаться долговечней своего земного имени – думаю, ему бы это понравилось.

Он перевел с французского двенадцать томов не во всем достоверных и отнюдь не всегда распутных «Мемуаров» венецианца Казановы.

Артур Мейчен (1863–1947) родился в горах Уэльса, колыбели «Matière de Bretagne»[40], чьи сны разошлись по всей земле.

В литературах мира немало кратких, почти потайных шедевров. «Три самзванца» – из их числа.

Фрай Луис де Леон «Песнь песней. Переложение книги Иова»

Перевод Б. Дубина

Слово «Библия» – по-гречески это множественное число – означает «книги». Это и вправду библиотека основополагающих книг еврейского народа, составленная без особого хронологического порядка и приписанная Духу, Руах. Она включает в себя космогонию, историю, поэзию, притчи, размышления и пророческое неистовство. Разные авторы относятся к разным эпохам и обитают в разных местах. Для благочестивого читателя все они – лишь писцы на службе Духа, которым проникнуто здесь каждое слово, а если верить каббалистам, то и каждая буква, ее числовое значение и все ее сочетания, как возможные, так и предопределенные. Самый поразительный из этих текстов – «Книга Иова».

Фрауд в 1853 году предсказывал, что в положенный срок эту книгу назовут вершиной всего написанного человеком. Ее тема, вечная тема – несчастья праведника. Иов посреди гноища жалуется и клянет свою судьбу, а друзья пытаются его утешить. Мы ждем доводов, но доводы, дорогие разуму греков, совершенно чужды еврейской душе, и книга ограничивается великолепными метафорами. Спор высок и неукротим. В заключительных главах раздается глас Бога, говорящего из бури и предающего проклятию как тех, кто его винил, так и тех, кто оправдывал. Он говорит, что непостижим, и, пользуясь косвенными средствами, уподобляет себя самым диковинным существам: слону (Бегемоту, чье имя, как и в случае с Библией, отсылает ко множественному числу и означает животных, до того он огромен) и киту, или Левиафану. Макс Брод разобрал этот пассаж в «Иудаизме и христианстве». В основе мира – загадка.

Точное время написания этой книги неизвестно. Герберт Уэллс видел в ней великий отклик еврейства на платоновские диалоги.

Ниже публикуется дословный перевод Фрая Луиса, его толкование каждого стиха и переложение книги рифмованным восьмисложником в тогдашней итальянской манере. По большей части проза Луиса де Леона отличается образцовой чистотой; еврейскому оригиналу он придает могучую музыку: «При гласе трубы он восклицает „гу-гу“ и уже издали чует битву, крики военачальников и рев солдат».

В настоящий том включена также «Песнь песней», или, как переводит Фрай Луис, «Песнь всех песней». Он считает ее пастушеской эклогой и придает ей аллегорический смысл. Жених здесь – пророческий образ Христа, невеста – Церкви. Земная любовь – эмблема Любви небесной. Думаю, не стоит напоминать, что самые пылкие страницы испанской словесности – а они принадлежат Сан-Хуану де ла Крусу – берут свое начало в этой книге.

Джозеф Конрад «Сердце тьмы. Конец рабства»

Перевод Б. Дубина