Атлас Преисподней (ЛП)

– Не для того Бог‑Император выпустил тебя в свой благословенный Империум, чтобы ты пытался увидеть смысл сразу во всем, – сказал старец. Аколит еще сильнее нахмурился, отчего кольца и прочие украшения на узком лице хараконца тихо зазвенели. Это была одна из многих черт, которые раздражали Чевака в новом ученике. Аколита выбрал Клют. С тех пор, как высший инквизитор отправился в долгий и непредвиденный отпуск в Черную Библиотеку, Раймус сам успел стать инквизитором Ордо Ксенос. Он предпочитал лично следить за безопасностью Чевака, и, поскольку высший инквизитор снова вернулся в ряды Ордо Ксенос, решил передать ему собственного дознавателя Фердана Кьераса.

– Ты лишь осколок разбитого зеркала, – заявил Чевак, взял трость из железного дерева и захромал по помещению, не опираясь на нее. Время, проведенное в Черной Библиотеке, весьма положительно повлияло на его здоровье, и, хотя высший инквизитор чувствовал тяжесть четырехсот восьми лет на увядающей коже и в старых, ноющих костях, он больше не нуждался в защитном скафандре с поддерживающим каркасом и искусственной атмосферой. Рабочий халат и жилет мешковато висели на костлявом теле, а узорчатый край широкого пояса свисал до самой палубы, украшенной зловещей эмблемой Ордо Ксенос. – Осколок разбитого зеркала, отражающий тысячу истин из тысяч других осколков. И ты хочешь увидеть все зеркало целиком, – Чевак пренебрежительно хмыкнул. – Поиск божественной истины – пустая затея. Если даже и найдешь, тебе не хватит ума, чтобы осознать ее.

Дознаватель сделал вид, будто Чевак ничего и не говорил, и вслух зачитал с одного трансвитка:

– Обращение к Совету Рианти. «Только галактика, очищенная и свободная от грязи ксеносов, будет достойна возвращения Императора. Вы наслаждались свободой и ничего не делали, чтобы заслужить ее, но теперь пришло ваше время. На этот раз вы будете сражаться в одиночестве. Теперь вы заплатите за свободу тяжелым трудом и человеческой кровью».

– Как я рад слышать то, что сам написал несколько минут назад, – съязвил Чевак, повысив голос, чтобы его было слышно сквозь нарастающий грохот битвы кораблей.

– А вот, – продолжал Кьерас, – Конклав Хара. «Грозная тьма нисходит на галактику, и при жизни нашей ей не будет конца. Вот‑вот начнется эпоха невообразимого ужаса. Эпоха, в которой человечество со всем могуществом Империума не сможет выстоять, когда мощь чужаков‑эльдаров бессильна. В этот самый момент наша погибель преследует нас меж звезд. Свет древней цивилизации уже угасает. Настал черед человечества поднять упавший факел и стать старшей расой. Это время возвращения Бога‑Императора, время продолжить то, что он начал, и объединить галактику под одним благословенным знаменем».

– И что? – резко спросил Чевак и снова сел на свой трон.

– Эти послания противоречат одно другому.

– Дознаватель, ты думаешь, я лишился рассудка? – медленно и угрожающе проговорил инквизитор. – Что я стар и слабоумен? Или, возможно, затронут порчей?

– Нет, высший инквизитор, я не хотел вас оскорбить, – покорным голосом заверил Кьерас.

– Оскорбить? – переспросил Чевак. Еще несколько тяжелых ударов эхом отдались по линейному крейсеру. – Твои бесконечные и бессмысленные вопросы только на это и способны, глупое ты дитя.

За те месяцы, что прошли после возвращения из Черной Библиотеки, Чевак начал скучать по тишине. Спроси что‑нибудь у эльдара и получишь три ответа – все три ужасающие и все три истинные. Ксеносы давно уже не нуждались в том, чтобы задавать целые вереницы глупых вопросов, что Чевак весьма и весьма ценил. Когда он вернулся к людям, простые умишки стали постоянно засыпать его такими же простыми расспросами.

Двери салона распахнулись, и внутрь вошел алебастрово‑бледный астропат, который явился забрать и передать адресатам многочисленные послания высшего инквизитора. Многочисленные и незаконченные. «Неукротимый» снова покачнулся, псайкер споткнулся, и по палубе скрипториума запрыгали свитки.

– Как там битва? – поинтересовался Чевак.

– Я ничего не знаю о ходе сражения, сэр. Я лишь выполняю вашу волю, – торжественно объявила фигура, закутанная в плащ с капюшоном.

Чевак что‑то проворчал про себя. Он ненавидел, когда ему задавали вопросы, но сам всегда был пытливым человеком. Особенно с тех пор, как Клют инфицировал его агрессивным мемовирусом как раз перед посещением Черной Библиотеки. Любознательность была неплохим качеством для имперского инквизитора, и в конце концов легче было терпеть вопросы Кьераса, чем безразличное слепое повиновение. Чевак постоянно задавался вопросами касательно авторитета и мотивов других людей и ожидал от своих сограждан того же.