Атлас, составленный небом

В отдельных ситуациях (промокая под дождем, ныряя, слушая музыку, занимаясь любовью или терпя боль) человек чаще всего чувствует только своей кожей. Разумеется, с давних пор хорошо известно, что кожа может быть тонкой – как прозрачное утро, средней толщины – похожей на спокойные сумерки, и толстой – вроде облачной ночи. От этого зависит и степень чувствительности человека. В то время как первых может свалить с ног даже снежинка, вторым нипочем целый град метеоров. Однако первые знают, что такое движение бабочки, лунный свет или страсть прикосновения, а для вторых это остается, как ни грустно, тайной.

2 Угрожающие письма

С тех пор как крышей нашего дома стало небо, самый частый гость у нас почтальон Спиридон. Он приходил любоваться голубой конструкцией, вместе с нами наблюдал за рассадой музыки, разглядывал Лунных рыбок или же соревновался в знании географии с тетей Деспиной, которая всегда как бы случайно оказывалась в Северном зеркале, когда он как бы случайно заходил к нам как раз в тот момент, когда она как бы случайно оказывалась в Северном зеркале, а он как бы случайно к нам заходил, и так далее.

Но сказать по правде, Спиридон часто приходил и для того, чтобы передать нам многочисленные письма тех, кто требовал от нас вернуть на дом старую крышу. Сначала нас убеждали, потом от нас требовали, и в конце концов эти анонимные письма переросли в прямые угрозы, так что Саша разумно предложила вскрывать неподписанные конверты только в солнечные дни, когда наблюдение за природой не оставляет нам времени на чтение.

Ил. 21. Теохарес из Атлантиды. Расцвет и падение Атлантиды. Ок. 2000 г. до и. э. Частично восстановленная запись с глиняной таблички, найденной в Угарите II (Рас Шамра, Сирия). 10х15. Из собрания Государственной музыкальной консерватории, Берлин

Творческое удовлетворение

Боже! Как же мы перепугались, когда перед нами прошествовал Полковник с двумя бумажными сумками, до отказа набитыми кусками мыла в пестрых обертках. «Serpentiana» в руках Драгора закрылась сама собой, Богомил подавился кусочком абрикоса из наливки (это его любимый десерт), Сашин талисман зловеще зарокотал, как будто он состоял из одних только ингредиентов грозы, у Андрея прервалась нить сюжета сочиняемой им сказки, а Таня замолчала так гранитно, что стали слышны даже непроизнесенные вопросы. Что же случилось? Не сошел ли он с ума? Откуда вдруг столь неожиданная чистоплотность?

Однако мы так и остались при своем любопытстве – без единого слова объяснения Полковник удалился в свою комнату. Вскоре оттуда по всему дому пополз тяжелый запах сирени.

– Может, он купается? – подумала вслух Эстер.

– Что, без воды? – спросили мы в один голос.

– Почему бы и нет, уж от него-то чего угодно можно ждать, – тут же ответили мы сами себе в один голос, повскакали со своих мест, подошли к дверям комнаты Полковника и осторожно постучали.

Никто не отвечал, мы постучали снова, и наконец Полковник (с сухими волосами, в сухой одежде и совсем не намыленный) открыл дверь, беспощадно выпустив на нас целое облако запахов.

– Что такое, что вы здесь столпились?! – спросил он враждебно.

– Ничего, ничего. – Эстер попыталась сделать вид, что ничего не произошло, стараясь заглянуть через его плечо в таинственную глубину комнаты. – Ничего, просто хотели узнать, как у тебя дела.

Нисколько не растроганный нашим вниманием, Полковник сделал шаг назад и, прежде чем у нас под носом захлопнуть дверь, рявкнул:

– Я занят ваянием! Прошу вас оставить меня в покое!

На свои места мы вернулись притихшими. Испуганное выражение на всех лицах говорило о том, что мысли наши занимает одно и то же. Как мы сможем пережить новый припадок увлечения искусством? А главное – как выдержать все эти запахи?

Действительно, назавтра весь дом (подвал, первый этаж, второй этаж, крыша, которой нет, и сами небеса) пропитывается ароматами разных сортов мыла. Из комнаты скульптора доносятся нежные звуки доскребывания, потирания, постругивания… Время от времени Полковник выходит на свежий воздух, наверное, чтобы придать новый импульс творческому процессу. По утрам он отправляется в магазин за новым материалом. Так проходят четыре дня интенсивного труда маэстро и наших стараний нейтрализовать немыслимый букет запахов. Для этого мы порезали пополам всю нашу айву, лежащую на шкафах, и постоянно в огромных количествах завариваем чай из ромашки.

А на пятый день, когда половинки айвы уже превратились в четвертинки, а от запасов ромашки осталось всего каких-нибудь две ложки, Саша сообщила Подковнику, что в ванной кончилось мыло, причем как раз в тот момент, когда его не было дома, и она, для того чтобы умыться, воспользовалась одной из фигурок.

– Что?! – не поверил он своим ушам. – Что ты сказала?!

– Я сказала, что мне надо было умыться и я взяла розового льва, – спокойно повторила Саша.

– Льва?! Чтобы умыться?! – От гнева Полковник отяжелел, как набрякшая губка в мыльной воде.