Атласная змея

Хозяин этого таинственного жилища стряпал на воздухе, под навесом, верх которого служил чердаком для подножного корма и чуланом для хранения овощей и т. п.

Несколько охапок травы, валявшихся в самом темном углу хижины и покрытых овечьими и медвежьими шкурами, дали возможность устроить постель, на которую тотчас же положили раненого.

Он уже был не в обмороке, а спал. Слабость, причиненная потерей крови, погрузила его в глубокий сон, почти летаргический.

Изгнанник и Змея, положив капитана на импровизированную постель, сами сели за стол и, поставив на него горшок с сидром, закурили трубки.

— Значит, вас задержала случайная встреча с этим негодяем? — спросил Змея, протягивая свой стакан, чтобы чокнуться с хозяином.

— Отчасти это, а отчасти и кое-что другое, товарищ, — отвечал Жан-Поль, чокаясь своим стаканом о стакан своего собеседника. — В колонии довольно шумно в настоящую минуту.

— Вы мне это говорили, но я все-таки понять не могу, какое нам до всего этого дело и насколько может касаться нас то, что делается в колонии.

— Потом ты это поймешь, — продолжал Изгнанник с насмешливой улыбкой, — если, конечно, ты расположен служить мне и дальше, как служил до сих пор.

— Неужели вы в этом еще сомневаетесь, хозяин? — спросил Змея с видимым волнением. — Клянусь святой Анной из Орэ, — добавил он, благоговейно поднося руку к шляпе, — я ваш душой и телом, хозяин, я ваша собственность, ваша вещь, я, словом, весь ваш. Не говорите же так со мной, это мне очень больно слышать, а вы ведь знаете, что я иногда брыкаюсь…

— Постой, постой, успокойся, я не хотел оскорблять тебя, — сказал Изгнанник, — я тебя знаю и ценю.

— В добрый час! — продолжал Змея, сдерживая волнение. — Я знаю, что я негодяй, изгнанный из общества, которое хорошо сделало, отвергнув такую паршивую овцу, как я; у меня, к несчастью, много пороков, я совершил много преступлений и за мной нет ни одного доброго дела, чтобы бросить его на весы. Все это правда, но у меня есть одна добродетель: моя испытанная преданность вам! Не сомневайтесь же в ней, умоляю вас, если не хотите, чтобы я выкинул какую-нибудь отчаянную штуку!

— Ну, ну! Ты стараешься казаться гораздо хуже, чем на самом деле; я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

— Нет, я только говорю правду про самого себя, я — вонючее животное, ядовитая тварь, все что хотите. Я ненавижу всех людей без исключения, и они воздают мне за это сторицей и имеют полное право поступать таким образом; но я люблю вас, но не за то, что вы десять раз спасали мне жизнь… Что это для меня? Меньше чем ничего.

— Так за что же? — спросил Изгнанник с некоторым любопытством.

— За то, что вы один из всех людей, с которыми мне только приходилось иметь дело, не отвернулись от меня с презрением; за то, что вы открыли во мне хорошие стороны в этом ужасном хаосе моих пороков; за то, что, вместо того, чтобы презирать меня и отталкивать, вы великодушно протянули мне руку помощи; за то, что вы меня пожалели, — словом за то, что вы подняли меня самого в моих собственных глазах и доказали мне, что я, собака и проклятая Змея, могу еще годиться на что-нибудь и, может быть, даже делать добро.

— Ну, и ты видишь, что я был прав, и ты вовсе не так дурен, как говоришь, но довольно говорить об этом, пожалуйста, и потолкуем лучше о наших делах: я спешу.

— Я к вашим услугам.

— Я случайно наткнулся на этого раненого. Я появился как раз в ту минуту, когда те, которые, по всей вероятности, были настоящими виновниками приключения, окончившегося для его так печально, спокойно совещались между собой: бросить ли его в Огио с камнем на шее или же прикончить ударом кинжала?

— Странная отплата, нечего сказать.

— Не так ли? Я слышал, как они совещались, и это заставило меня призадуматься… затем я показался им и спас его. Их я должен снова увидеть завтра. У меня явились некоторые подозрения, которые мне хотелось бы проверить: может быть, дело это гораздо выгоднее для наших проектов, чем мы думаем. Во всяком случае, принимая во внимание положение, в котором мы находимся, никакие меры предосторожности не будут лишними. Ты меня понимаешь?

— Прекрасно.

— Вот почему я привез этого негодяя сюда, вместо того, чтобы отвезти его к себе; как только он будет в состоянии говорить, выспроси его поискуснее, поисповедай его и доведи до того, чтобы он рассказал тебе свое приключение.

— В случае надобности я расскажу ему, как хотели с ним поступить лица, у которых вы его отняли.

— Напротив, этого ты ни в коем случае не делай; надо, чтобы он про них даже не знал и думал, что эти лица принимают в нем большое участие.

— Как вам будет угодно.

— Я без всякого стеснения могу добыть некоторые сведения с другой стороны. Что же касается тебя, забудь или сделай вид, что ты забыл злобу, которую ты к нему питаешь; даже уверь его, если окажется нужным, что ты именно и спас его.

— Ну этого я уж ни за что не стану делать. Да, впрочем, он мне и не поверит, он слишком хорошо знает, как сильно я его ненавижу.

— Весьма возможно! Итак, действуй по своему усмотрению; лишь бы ты не уклонялся от моих инструкций, все остальное безразлично.