Атмосфера

Непривычная сердитость висела над столом, пока семья ужинали жаренной картошкой и приготовленным на зиму лечо. Неподходящая обстановка для неприятного разговора, но тянуть нельзя. И Поленька начала. Времени на обдумывание у нее было достаточно и она напирала на непозволительность проникновение на территорию чужой собственности и на глупость поступка незрелой личности, которая «прет на территорию, на которой нет ничего интересного». Феденька своим умом гордился, ему очень не нравились моменты, при которых его уличали в отсутствие этого самого ума. Поленька оценила совет немца. Разговор складывался совсем по-другому, если бы действия брата сводили к опасным, а не к глупым. В этом случае у Федора загорелись бы глаза и полностью отключились уши. И дальше можно было бы не сомневаться, что Феденька непременно продолжит свою экспансию.

Мать, когда разобралась в чем дело – громко вторила Поленьке, отец, как всегда, молча взялся за ремень, и, как обычно, тянул паузу, ожидая, будут женщины его семьи отговаривать его от последней стадии воспитательного процесса или нет. Женщины, как всегда, отговорили, но при этом сами широко ссылались на оставленном на краю стола ремень и на его тяжелую отливную пряжку, как на дополнительный аргумент в случае ослушания.

В итоге Феденьку, как всегда нагрузили маминым наказанием – отсидкой дома в течении недели.

Поленька, пихавшая слово «глупость» в течении всей речи, ею и закончила – договорились? И без глупостей!

Отец не сказал ни слова. Но домашние знали, что свой ремень со стола он заберет только завтра утром, когда вденет его назад в брюки, отправляясь на работу, а весь вечер это во многих отношениях подручное средство – помощник мужчины, останется угрожающе отсвечивать металлической бляхой прямо под его рукой и в непосредственной близи от самого возможного объекта применения – Феденьки.

Как только включили простоявший без дела весь вечер телевизор, на пороге появилась Неллька и увела Поленьку на кухню.

Слушай, я тут на терраске полчаса уже торчу. Жду, когда вы воспитательную забору закончите. Неудобно как-то прерывать…

Поленька удивленно взглянула на Нелльку. Подругу никогда и ничего не останавливало. Она всегда пулей влетала к дом и, обыкновенно, едва разыскав Полину глазами, начинала кричать свое, забыв даже поздороваться. На Поленькины беспокойные мысли о брате наложились мысли о подруге. Она ведет себя странно, да, странно все последнее время, с ней явно что-то творится, но она не ничего не рассказывает и даже не признается в том, что вообще что-то в ее жизни переменилось. Это первый ее секрет, надо же. Она стала какой-то другой. Но насколько другой Поленьке предстояло услышать следом.

Слышь, Поль. Научи меня готовить.

Что?!

Ну, готовить – на кухне еду.

А что Вероника Матвеевна уволилась?

Не, повар при нас.

Нелля, да что же такое должно было случиться? Ты ведь не знала даже откуда хлеб берется, думала – на дереве растет.

Ну, Поль, мы ведь уже взрослые. Ну посуди сама, сейчас мне еду, конечно, готовят и на тарелочке подают, а ведь неизвестно, как она сложится жизнь-то моя. Вдруг понадобится из ничего обед скошеварить. Из какого-нибудь самого последнего распоследнего кусочка – мечтательно закатила Неллька глаза – а он у меня, к примеру сгорит, от неумения. И чем я, по-твоему, в таком случае должна буду накормить семью? Неллькины глаза вернулись с потолка. Ты же можешь из кое-чего вкусноту состряпать, так давай, учи, пожалуйста.

Слушай, ты меня, честно говоря, сегодня прямо удивила, но я рада, ты молодец. Ну и… с чего бы ты хотела начать? Я бы посоветовала… я имею ввиду, когда денег или продуктов совсем мало, люди обычно готовят первое. К примеру, постный борщ. Берем…

С кабачков!

Что?! Ты их раньше терпеть не могла, склизкими обзывала.

А теперь оценила и полюбила. Знаешь, их как-то так обваливают в муке и жарят в масле, а потом заливают яйцом.

Так чему учить. Ты и так знаешь.

Нет! Ничего у меня не выходит. Видала бы ты сколько я этих цукини перевела! Три дня от плиты не отхожу. Веронику Матвевну в отгулы отправила, а родителей – столоваться в ресторан. Сама, как каторжная по кухне танцую. Горелым, как на пожаре надышалась, чуть не отравилась. На рынке, небось ни одного завалящегося кабачка уже не осталось, я их прямо багажниками скупала. Знаешь, в городе надо мной опять смеются и за глаза у виска подкручивают. Поленька, ну почему я такая невезучая, бестолковая, простую вещь приготовить не могу?

Погоди, погоди, не можешь, потому что не пробовала серьезно вникнуть. Еще пару багажников и ты бы этот процесс и сама отладила. Предлагаю менее громоздкий способ. Стой здесь, у нас на чердаке еще с десяток этого добра лежит, сейчас принесу.

Поль, может мне с тобой? Сразу все и притащим, и то небось опять не хватит.

Да, ты чего, они большие, нам половина одного кабачка только и потребуется.

Что? Половина? Нелли пришла в полное изумление – быть того не может!