Атолл

Надо сказать, Моеата была разочарована, когда Матаоа сошел с «Ваинианиоре». Она вместе с другими людьми ждала его на пристани и очень внимательно следила за выгрузкой ящиков и тюков. Она похвасталась соседкам, что Матаоа привезет ей точно такую швейную машину, какая изображена в каталоге. Но все тюки и ящики уже лежали на пристани, а машины среди них не было. Моеата не стала выяснять этот вопрос при всех, но в хижине спросила:

— А швейная машина? Ты забыл про нее?

— Ты ее получишь, когда мы продадим ближайший урожай копры, — ответил Матаоа.

Моеата открыла было рот, чтобы возразить, но он прервал ее на полуслове:

— Я не хочу тебя слушать, понятно? Сказал тебе — после сбора копры в будущем сезоне — и конец!

Моеата всплакнула, но больше о машине не вспоминала.

Что могла она сделать? В конце концов Матаоа вернулся, хотя ничто не мешало ему еще остаться на Таити. К тому же ни у одной женщины на Арутаки не было швейной машины. Моеата подождет еще немного. Если у тебя муж Матаоа, стоит немного и потерпеть.

По правде сказать, Матаоа не ожидал, что июльские празднества принесут ему такую популярность. О нем стали поговаривать как о будущем вожде Арутаки. На «Ваинианиоре», по пути домой, он опасался упреков своих близких и в глубине души считал их вполне заслуженными. В Папеэте его настиг приступ таравана, не иначе. Там, в вихре праздничной жизни, он не в силах был от него избавиться, но сейчас, когда все кончилось, чувствовал себя счастливым. Какая радость вновь увидеть родные лица, вернуться в край своего детства! Только здесь он может быть счастлив. В будущем сезоне он не поедет в Папеэте без Моеаты.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ [71]

Глава пятнадцатая ЦУНАМИ

В семье Матаоа произошло много событий на протяжении 1955 года, перед катастрофой, чуть было не оборвавшей на Арутаки жизнь людей, животных, растений…

В январе Мато застал Моссиу в кресле странно неподвижным. На лице старика застыла спокойная улыбка, придававшая ему выражение святости. Руки его покоились на Библии. А может, он спит? Мато долго смотрел на отца и наконец понял. Моссиу заснул навсегда. «Разве не прекрасная смерть? Кто не хотел бы закончить свою жизнь таким образом?» — говорили на похоронах, и это утешало Мато, Тао и Матаоа, потому что эти слова, произносимые обычно на всех похоронах, на сей раз были правдой.

В феврале тяжело заболел Фареуа. Боль в почках приковала его к постели. Человек в возрасте Фареуа не может рассчитывать при такой болезни на скорое выздоровление. Все чаще стали говорить о Матаоа как о его преемнике. Сам Фареуа как-то сказал, что, когда настанет час выбрать нового вождя, речь может идти лишь о трех людях: Туке, Путои и Матаоа, но лучше всего выбрать последнего. «Путои — конечно, нет. Туке — быть может. Матаоа — наверняка…» Таково было мнение мудрейших, которым предстояло, когда придет время, избрать нового вождя.

В марте Моеата произвела на свет третьего ребенка, девочку, которую назвали Эиматой. Прекрасный ребенок! Такая же красивая, как Моеа, первая дочь Моеаты, родившаяся в 1947 году. Единственное, что можно было пожелать новорожденной, — стать равной по красоте своей сестре, потому что Моеа обещала стать самой прекрасной девушкой на Арутаки. Ириа сломал себе ногу, сорвавшись с кокосовой пальмы. Ну и характер у ребенка! Он сам дотащился до ближайшей хижины и только тогда, сжав зубы от боли, произнес: «Меня нужно лечить». Ни единой жалобы, ни единого стона!

Были и другие события. Во второе воскресенье апреля состоялось торжественное открытие нового магазина Ли Мина. Хозяин объявил об этом заранее и пригласил на угощение и танцы всех жителей Арутаки.

На праздник приехал из Папеэте старший сын Ли Мина, весь в драгоценностях, ничуть не похожий манерами на отца. Он выглядел в родной деревне чужаком, все нашли его спесивым и претенциозным. Обидно было наблюдать, с какой гордостью смотрел Ли Мин на своего первенца, занимавшего в Папеэте солидное положение, в то время как последний явно стыдился отца, мелкого торговца с затерянного атолла. А кто как не скромный и бережливый отец содержал его на Таити и платил за учение. Неблагодарный сын, видно, забыл то время, когда собирал сухие кокосовые орехи и кормился горсткой риса, сваренной на воде, и куском рыбы, которую давал кто-нибудь из туамотуанцев.

Но зачем осуждающе глядеть на старшего сына и тем портить радость Ли Мина? Правда, при виде богатства Ли Мина и новых товаров в магазине, ярко освещенном изнутри и снаружи, многие ворчали: «Этот китаец разбогател на нашей шее. У него больше добра, чем у десяти семей Арутаки». Но эти завистливые замечания не находили поддержки, и праздник удался на славу. Да и то сказать, дурно отзывались о китайце лишь те, у кого не были погашены долги. Все эти люди любили поспать и не иначе как думали, что копра соберется, высушится и сложится в мешки сама собой, как в сказке! Никто не слушал этих поино, все продолжали веселиться.