Атолл

   Она расстегивала ему намокшую рубашку, шорты. Потом двумя руками, как она любила, взяла его напрягшийся член. Горячие губы обхватили головку, тонкие чуткие пальцы щекотали яички. Французский поцелуй продолжался долго. И вот он вошел в нее, распластанную на песке. Они двигались навстречу друг другу синхронно, со сноровкой давних любовников. Впрочем, так оно и было. Ведь Ферэрра была первой женщиной, которая отдалась Джону, когда он прибыл на главный остров. Это потом Джон уехал на атолл, а Алисия осталась в столице архипелага. Она не любила дикий образ жизни. У них не было особых душевных отношений, только секс. Поэтому и расставание не было мучительным.

   Их встреча была странной и потому - закономерной. Джон сидел в ресторане на Океанском бульваре, официант принес ему записку "от вон той дамы". В записке - бумага в мелкую клеточку из блокнотика - зеленой пастой было написано: "Никаких отношений, только секс. Алисия". И был номер телефона. "Паркуа па?", по-французски подумал Джон, тем более, что дама была брюнеткой.

   Сегодня Джон впервые изменил Аниту, впервые за последний год. Но, кажется, Аниту, это не считает за грех. У них в деревне невиданная для европейца свобода половых отношений: брат может переспать с сестрой, отец с дочерью...

   Джон вдруг похолодел от мысли, которая ему почему-то до этого не приходила в голову.

   - Не останавливайся! - вскричала Алисия, - молю, не останавливайся!

   Он продолжил уже как бы из чувства некоего долга. Он долбил ненасытную вагину Алисии, чтобы побыстрей закончить акт. А она все не кончала, она, наоборот, только разогрелась и вскрикивала как-то однообразно: "о-хо-хо! о-хо-хо!" Наконец, когда уж Джон потерял всякий счет времени, Алисия зарычала и вонзила острые ноготки в его спину и потянула вниз. Это означало, что у нее начался оргазмический прилив.

   Джон подумал, что он, как писатель, для полноты знаний о человеке хотел бы испытать женский оргазм. Какой он? Когда они поженились с Джулией и проводили половые эксперименты, она рассказывала, что вагинальный оргазм сначала играет далекими приливами и отливами, приближается как гроза, а потом вдруг пронзает как молния от матки до макушки головы и длится, длится, длится, всю тебя затопляет, а потом снова играет приливами и отливами, но уже неспешно удаляющимися. И вдруг, при изменении положения тела, иногда приходит вторая волна. Эту, вторую волну, очень любила Джулия и огорчалась, когда она не приходила...

   "Ну и в чем разница? - спрашивал Кейн, - мужской оргазм тоже приближается как бы издалека, тоже затопляет и удаляется..." - "Разница в том, - объяснила Джулия, -, что мужской оргазм сосредоточен снаружи (хотя конечно все происходит в мозгу, но проецируется по-разному), а у женщин оргазм бушует глубоко внутри. Отсюда он и глубже и острее, и дольше". - "Жаль, что я не смогу приобщиться к этой благодати". - "И не надо, а то станешь педиком". - "Давай, лучше поймаем еще одну волну". - "Я хочу на ковре". - "А ты его чистила?" - "С утра пылесосила". - "Ну давай. Кама-сутра, позиция номер 68-я..."

   Далеко от берега во тьме сиял иллюминацией круизный лайнер: то ли удаляющийся, то ли приближающийся. Бухал прибой. Шелестели шевелюры пальм под бризом.

   - Может быть, пойдем ко мне в отель? - спросила Алисия, когда они одетые сидели на песке и курили.

   - Знаешь, Алисия, я, кажется, отсюда уеду.

   - В Нью-Йорк?

   - Нет.

   - А-а, в кругосветное плавание?

   - В Россию.

   - Что?! Да ты с ума сошёл, Джон. Там же этот, как его... ГУЛАГ, кажется... И потом снега, метели. Медведи, наконец.

   - А ты знаешь, что говорят русские про твою Бразилию?

   - Что? - Алисия заранее прищурила глаза, ожидая какую-нибудь гадость.

   - Что Бразилия - это страна, где много диких обезьян. Это я один русский фильм смотрел...

   Алисия долго хохотала, так что стала икать.

   -- Кто им сказал такую глупость?

   - Тот же, кто сказал тебе про Россию.

   - Когда же ты уезжаешь?

   - Я еще не решил. Но как решу - сообщу тебе первой.

   - Ну так что, останемся здесь или пойдем в отель? - Алисия томно потянулась.

   - Нет, пожалуй, пойду в свой ковчег.

   - Хочешь, чтобы я пошла к тебе?

   - Не подумай, что я ищу отговорки, но у меня там мальчик спит.

   - Какой мальчик?

   - Брат Аниту. Мы с ним сегодня по городу гуляли и все такое... - Джон бросил окурок. Волна слизнула его длинным языком и уволокла в прибой. - Тебя проводить?

   - Зачем? - усмехнулась синьора Ферэрра. - Я так разохотилась, что мне сейчас никто не страшен... А вот и провожатый! - вскричала она. - Мониту! Эй! Иди сюда!

   Из воды, зажав под мышкой разукрашенный борд, вышел местный Пушкин (опять руссизм, подумал Джон, всё, всё зовет меня туда), курчавый, смуглый, молодой, сложен как олимпиец. И гениален, черт побери!

   - Вот с кем я встречу зарю, - бесстыдно сказала синьора Ферэрра и повисла на руке поэта-сёрфингиста. - Не так ли, Мониту?

   - Си, синьора,- кивнул мокрой кудлатой головой олимпиец.

   - Как вы плаваете в темноте? - обратился Джон к Мониту только для того, чтобы замять эту бордельную ситуацию.

   - Плавает merde*, а я катаюсь, - ответил Мониту.

   *[дерьмо (фр.)]