Атом солнца

Фильм «Вместо меня» на сегодняшний день самый важный в кинобиографии Сергея Безрукова. И самый серьезный. Наконец-то широкая аудитория (картина растиражированна на видеокассетах) получила возможность убедиться, что он способен демонстрировать не одни лишь чудеса и парадоксы смеховой культуры.

Во-первых, герой Безрукова здесь — талантливый актер и режиссер из разряда «не для всех»: с собственным видением мира и своеобразием эстетических позиций, которым не грозят массовое поклонение и успех. Обозначенная пунктиром эта тема тем не менее многое дает для понимания характера персонажа, движимого вперед вечными надеждами и сомнениями и воспринимающего актерство не как самодостаточную деятельность, а как способ разговора о жизни и о человеке. Это сообщает роли дополнительный объем и теплоту невольной исповедальности.

Во-вторых, молодая звезда существует в кадре на равных с Олегом Стриженовым — легендарным мастером (чей талант общепризнан и всенародно любим), делом подтверждая свой звездный статус.

В-третьих (и главных), Ольга и Владимир Басовы попытались снять философскую притчу и обратить зрительские взоры в экзистенциальную глубь человеческой души, что для современного отечественного кинематографа уже само по себе событие.

К сожалению, история взаимоотношений английского старика-миллионера и молодого художника, готового на унизительную сделку во имя исполнения своих творческих замыслов, но не сразу осознающего, что цепь компромиссов ведет к утрате собственного «я», в фильме постоянно соскальзывает в мелодраму. Лишь героические усилия дуэта Стриженов — Безруков не позволяют мелодраматическому духу одержать верх. Однако на протяжении всего действия не покидает ощущение, что этим двоим слишком тесно в рамках «женского» сценария Виктории Токаревой, а в кульминационных сценах «мужских разговоров» и вовсе возникает вопиющая дисгармония текста (он воспринимается как откровенно мелкотравчатый) и глубины актерского перевоплощения.

Вспоминается работа Сергея Безрукова в фильме Игоря Апасяна «Притяжение Солнца», где он озвучил последнюю роль Смоктуновского, виртуозно передав сложнейшую гамму знаменитых голосовых модуляций. Зрители ни секунды не сомневались, что слышат самого Иннокентия Михайловича, и всякий раз испытывали нечто, похожее на потрясение, читая заключительные титры. Тут была в своем роде роль в роли: от Безрукова требовалось понять механизм творчества гения, да еще и войти вместе с ним в образ умирающего… Задача из области высшего пилотажа с явным мистическим оттенком.

— Сережа, говорят, что голос — это звук души. Что вы поняли после этой работы о душе Смоктуновского? — спросила я после просмотра картины.

— Я понял, что он действительно гениальный актер. Очень непростой, со своим особым внутренним миром, даже, я бы сказал, несколько чуждый другим людям. Бывает игра в гениальность. Смоктуновский не играл. И голос его… он жил: вздыхал, переходил на хрип, сердился, страдал — передавал все, что может чувствовать человек.

Нет, недаром один режиссер, не удержавшись, сказал, что Сергей Безруков в кино — это Шумахер, которого посадили за руль «Запорожца». Пресловутая актерская зависимость от разнообразных внешних факторов (творческих ресурсов режиссуры особенно) сводит на нет результат его киноработ. Можно сколь угодно много рассуждать о таланте Безрукова, сверкающем в самом крошечном экранном эпизоде, но сами фильмы всерьез анализировать не хочется. Вот разве что несостоявшийся проект Бориса Бланка «По щучьему веленью», где Безруков должен был сыграть Емелю, мог бы стать заметным явлением в киноискусстве. Во всяком случае, отснятый материал, выдержанный в стилистике русского лубка, обещал необычное зрелище. К тому же Емеля, в качестве классического представления о русском национальном характере, идеально ложится на индивидуальность Сергея. Но картину «заморозили» по банальной причине безденежья.

Видимо, остается только ждать, надеяться и верить, что в отечественном кино все-таки настанут времена, когда Безруков-Шумахер пересядет с «Запорожца» на «Феррари»…

Наедине с собой

Для актера счастье, когда много работы», — Безруков часто произносит эту фразу. Словно заклинает судьбу, чтобы та от него не отвернулась. Он ведет жизнь заядлого трудоголика: дай Бог, если в месяц у него выпадет три-четыре дня, свободных от спектаклей, съемок или концертов. Но когда однажды зашел разговор о том, что художнику, как воздух, необходимы тишина и уединение, Сергей обмолвился: «А я всегда наедине с собой».

И стало окончательно ясно, что при всей искренней распахнутости навстречу людям и миру он наделен той душевной застенчивостью, которая не позволяет посторонним чересчур глубоко проникать в его внутренний мир.