Атомка

Белланже взвесил в уме услышанное. Если комиссар говорит правду, грабитель, о котором идет речь, совершенно ненормальный.

— А есть словесный портрет того, кто напал на медбрата?

Шарко покачал головой:

— Насколько я знаю — нет. Парень тогда подал заявление в комиссариат Бур-ла-Рен, мне позарез надо выяснить, что они успели накопать. Возможно, у них появились приметы, какие-то версии…

Белланже повел подбородком в сторону монитора:

— Ты что-нибудь понял из его послания? Теперь, когда ты мне все это рассказал, совершенно очевидно, что неизвестный обращался именно к тебе. Совершая свой странный поступок, он точно знал, что жандармы отправят кровь со стены на анализ, а анализ приведет к комиссару Шарко.

Франк наклонился, опираясь обеими руками на стол, посреди его лба вздулась и запульсировала синяя жилка.

— «Бессмертных не бывает. Душа — это навсегда. Она ждет тебя там». Ни черта не понимаю. Кто меня ждет и где?

— Подумай. Ты уверен, что…

— Я же сказал!

Он опустил голову на грудь и принялся мерить шагами комнату, напряженно размышляя, пытаясь разгадать смысл диковинного послания. Не получалось: в таком вздернутом состоянии это трудно…

Белланже тем временем присоединил ноутбук к принтеру.

— Объясню им, бретонцам, но коротко, без лишней информации, — сказал он. — Ну а что у нас есть, какие зацепки?

Шарко сложил протянутый шефом лист с отпечатком, сунул его в карман, помолчал и ответил:

— Зацепки? Да никаких. Юро был убит в своей машине ударом отвертки, которую так и не нашли. Кроме моей ДНК, не обнаружили ни хоть каких-нибудь биологических следов, ни отпечатков — ничего. Свидетелей тоже не обнаружили. Обыскали все, что можно, допросили проституток, трансвеститов и транссексуалов из Венсеннского леса, соседей Юро — все упиралось в тупик. Из-за этой ДНК у меня был миллион проблем, я чуть не загремел в тюрьму. Никто не хотел мне верить…

— Но согласись, Шарк, все-таки гипотеза, в соответствии с которой некто оставляет волосок из твоей брови на месте преступления исключительно затем, чтобы поставить тебя под удар, довольно нелепа… Ты первым там очутился, ты шарил там, этот волосок вполне мог упасть сам по себе именно тогда… Загрязнить место преступления при осмотре проще простого — такое часто случается, потому-то нас всех и внесли в картотеку…

— А если бы я тогда не вмешался, если бы меня не оказалось в нужном месте в нужное время? Вы бы все равно нашли этот волосок, и мне был бы конец. Этот тип хочет загнать меня в угол. И он нарочно затаился на целый год — чтобы возникнуть в самый канун Рождества!

У Шарко было мерзко на душе: эк его поимели! Волосок, кровь из пробирки… Если неизвестный ходил за ним по пятам, выслеживал все последние месяцы, как он, полицейский, мог не замечать слежки? Насколько хорошо его знает этот призрак? Сейчас ясно: на него нападает бешеный псих, открыто бросает ему вызов. Но кто этот псих? Кто-то, кого он в свое время арестовал, отсидел свой срок и вышел из тюрьмы? Отец, сын или брат заключенного? Один из тысяч безумцев, которыми кишат улицы Парижа? Комиссар уже пытался его найти, рылся в списках вышедших из тюрем, даже в архивах дел, которыми занимался в прошлом. Тщетно. Ни единого следа.

Франк с тревогой подумал о подруге, о своем бесплодии, о ребенке, которого она хочет больше всего на свете, но который, возможно, никогда не появится на свет из-за всей этой грязи, пожирающей их нейроны и доставшей уже до печенок.

— Мы с Люси, наверное, уедем на несколько недель, — сказал Шарко, отчаявшись хоть до чего-нибудь додуматься. — Мне нужно разобраться, перевести дух. Расследование дел о журналисте, погибшем в морозильнике, и его исчезнувшей коллеге обещает затянуться и будет очень трудным. А тут еще и этот психопат, который свалился на меня как снег на голову. Только не хватало сумасшедшего, меня преследующего и мне угрожающего! Нам надо уехать из дома, нам надо… — Он прислонился к стене, глядя в потолок. — Не знаю, что делать. Только размечтался о том, чтобы в нынешнем году как следует отпраздновать Рождество — подальше от всех этих мерзостей… Так хотелось пожить как все…

Белланже смотрел на подчиненного без всякой вражды или злобы:

— Не мне бы давать в этом случае советы, но скажу: бегство от проблем — не лучший вариант, это вовсе не способствует их решению.

— Для тебя психопат, который ходит за мной по пятам и знает, где я живу, — просто одна из проблем?

— Вы оба необходимы мне для расследования. Ты лучший из полицейских, мне известных, и самый ненормальный из них. Ты никогда ничего не бросал на полпути, особенно дело, которое только-только началось. Без тебя команда не будет такой, как она есть, как надо. Именно к тебе все прислушиваются. Именно ты у руля. И ты это знаешь.

Франк взял со стола телефон. У него болел затылок, свело мышцы, они стали как каменные. Все этот чертов стресс… Комиссар направился к двери, взялся за ручку, постоял, держась за нее, и в конце концов сказал:

— Спасибо за дифирамбы, но мне надо кое о чем тебя спросить…

— Давай.