Атомная бомба

— Но американцы взорвали плутониевую бомбу летом 45-го!

— Но мы-то не знали, что она именно из плутония! Разведка вроде бы сообщила, что американцы взорвали и плутониевую и урановую бомбы, но полной уверенности не было — Берия считал, что нас могут обманывать… А потому все руководители, кроме Курчатова, не верили в плутониевую бомбы. До тех пор, конечно, пока она не взорвется… впрочем, и до взрыва надо было показать, что мы имеем дело с делящимся материалом. И только когда мы начали получать большие слитки, то в лаборатории Русинова их начали изучать. Тут-то и обнаружили, что идет цепная реакция, то есть появляются новые нейтроны… Критмассу еще предстояло определить, но на душе стало легче, когда убедились: плутоний — делящийся материал…

— Тут и появилась легенда, мол, Сталину привезли шарик из плутония. Он спросил: «А как можно убедиться, что это тот самый материал?» Харитон сказал: «Пощупайте, он теплый…»

— Это выдумка!..

Строка истории: «Однажды поздней осенью 1948 г. Андрей Анатольевич Бочвар поручил срочно изготовить различные соединения плутония. Его, В.Б.Шевченко и И.И.Черняева вызвали с отчетом в Кремль к Сталину и нужно было продемонстрировать «живой» плутоний. Работа была очень сложной и кропотливой. В течение трех суток были изготовлены образцы таких соединений, как гидроксиды трех— и четырехвалентного плутония, пероксиды, оксалаты, сульфаты. Эти препараты в количестве 1–3 мг вносили капилляром через крохотные воронки в кварцевые ампулы объемом 0,5–2,0 мл, виртуозно изготовленные нашими стеклодувами, и запаивали. Для упаковки ампул в институте была изготовлена синяя бархатная шкатулка, обтянутая внутри белым шелком. В нее положили поистине сокровища — ярко-синие, зеленые, розовые, желтые ампулы. Торжественно вручили шкатулку Бочвару, Шевченко и Черняеву и проводили их до машины». (Из воспоминаний М.Е. Пожарской).

— … Какие-то соединения из плутония, наверное, показывали Сталину — он ведь был в курсе дел по «Атомному проекту»… Ну а плутоний, как материал, конечно же, теплый. И это стали ощущать, когда плутония накопилось много и начали изготовлять первую деталь. Кстати, это была сложная проблема: насколько нагреется? Помню, первую половинку сделали и начали думать, насколько же она нагреется в вакууме. Андрей Анатольевич этим занимался… Поставили изделие под колпак, ввели термопару, и начали смотреть, как идет нагрев. К счастью, постепенно он начал стихать — тепло уходило, значит, можно работать… в общем, шел постоянный поиск. Для первой бомбы использовали данные разведки, но потом отошли от первоначальных конструкций, так как материал был жесткий — он «трещал»… Надо было понять природу плутония и научиться использовать его в тех фазах, которые были бы наиболее технологичны.

— Мы пока остановились на первом слиточке, полученном в цехе № 9…

— У нас еще не было ни хранилища плутония, ни даже отдельного помещения — цех № 4 еще строился… Получить и хранить первый слиток было поручено мне. Я получил его у Александра Сергеевича Никифорова и положил в сейф. Никаких инструкций по работе с плутонием и, в частности, с какой точностью его надо взвешивать, не существовало. Было лишь одно требование — не должно быть утеряно ни одного миллиграмма…Плотность первого слиточка плутония определял я в полном одиночестве. Но уже на следующий день был установлен порядок, по которому все работы с плутонием должно вестись не менее чем двумя сотрудниками. Следующие два слитка, поступившие в цех, были оставлены на ночь в сейфе без какой бы то ни было защиты. Утром, вскрыв сейф, я увидел, что слитки покрыты слоем желто-зеленого порошка. Так впервые мы поняли, как легко коррозирует плутоний. Тут же Займовский поручил срочно изготовить герметичные контейнеры, в которых в дальнейшем в атмосфере аргона и хранили завернутые в фольгу слитки плутония.

— Рассказывают, что у вас были «боевые 100 граммов»?

— Опять-таки это из области легенд!.. Имеется в виду, что Ванников распорядился выделять на научные исследования не более 100 граммов плутония. Дело в том, что реакторе было накоплено этого материала чуть-чуть больше, чем нужно для бомбы, а потому расходовать его нельзя было… А при изготовлении деталей обязательно будут отходы, вот Борис Львович Ванников и выделил «боевые сто граммов». Однако Бочвар и Займовский сумели убедить его, что нельзя экономить на исследованиях, и Ванников согласился с ними. Плутоний после изучения поступал вновь в цех № 9, а после регенерации возвращался к нам уже в слитках.

— Берегли каждый грамм?