Атомная катастрофа на Урале

Можно без труда определить, что этот центр и есть тот самый филиал Института биофизики, в котором в 1970–1972 гг. работал Н. Г. Ботов, автор рукописи о вторичном аварийном загрязнении в Челябинской области в 1967 г.

Л. А. Булдаков в частной беседе во время семинара Ядерного общества СССР сказал, что в филиале Института биофизики тоже имеется особый регистр, куда внесены имена людей, за которыми установлен регулярный медицинский контроль. В этом регистре, по его словам, около 60 000 человек – больше, чем в регистре, созданном для наблюдения за жертвами Хиросимы. О принципах составления регистра пока ничего не известно. В чернобыльском регистре в основном записаны жители пострадавших районов. Но сейчас составляется новый, особый регистр ликвидаторов, и официально сообщалось, что число людей, которые занимались ликвидацией последствий Чернобыльской аварии, достигает 600 000. В Кыштыме также работали десятки тысяч ликвидаторов, занимавшихся дезактивацией выброшенных на близкое расстояние 18 млн кюри радионуклидов, созданием особого укрытия для всего хранилища радиоактивных отходов, уничтожением ближнего соснового леса, дабы предотвратить вторичное загрязнение, и, наконец, засыпкой и бетонированием озера Карачай. Та засыпка, которая видна на карте района, требует не менее 4 млн кубометров земли и 2–3 млн кубометров бетона, что намного больше, чем пошло на строительство саркофага вокруг четвертого блока в Чернобыле.

В. Губарев в уже цитированном мною очерке в «Правде» специально коснулся вопроса о ликвидаторах:

«Небольшое отступление. Много раз я слышал, что, мол, на урановых рудниках, при ликвидации аварии на Урале, работали “смертники”, те люди, которые приговорены к “высшей мере”. Бывал и на рудниках, и в шахтах – нет их там и не было. Да, заключенные работали на строительстве атомных объектов, но никто из них не оставался там после завершения стройки. Интересно, откуда рождаются такие слухи? Кстати, коснулись они и Чернобыля, но, заверяю, и там не было заключенных. Итак, откуда слухи? Думаю, от полного непонимания элементарной истины – с радиацией можно сражаться и победить ее только в том случае, если знаешь о ней, – невежество ее основной союзник…

В эпицентр уральской трагедии пошли химики и физики, ученые и инженеры. Не было техники, роботов, специальных машин – они появились позже, но было иное: понимание, что аварию надо ликвидировать быстро, а раз уровни огромные – значит, нужно действовать с максимальной осторожностью. Радиации не надо бояться, но и фамильярничать с ней нельзя…»

Однако объем работ в зоне и сам характер работ (земляные, бетонные, охранные, эвакуационные, лесоповальные и т. д.) ясно говорит о том, что одними только «химиками, физиками, учеными и инженерами» сделать то, что было здесь сделано, абсолютно невозможно. Если бы не было Чернобыля и его последующих проблем с ликвидаторами, то заявлению Губарева можно было бы и поверить. Но я думаю, что и сам Губарев, который давал репортажи из Чернобыля во время работ по «ликвидации аварии» (вообще-то, «ликвидировать» аварию невозможно), понимает, что одними только местными кадрами вести работы по локализации (а не «ликвидации») кыштымской аварии было невозможно. По данным отчета под редакцией А. И. Бурназяна, на близком расстоянии от места выброса (100 м) мощность дозы гамма-излучения на высоте одного метра над уровнем земли через сутки после взрыва была 0,1 рад/сек, то есть 360 рентген в час. По нормам Чернобыля человек мог работать в такой зоне только 15 минут, а затем навсегда попадал в медицинский регистр. Следующая «точка» в отчете Бурназяна указана на расстояния 6 км от эпицентра. Радиоактивность здесь была только 2,5 рентгена в час. Но и при такой дозе максимально допустимая доза набиралась за 10 часов работы. Это говорит о том, что проблем у ликвидаторов, кто бы они ни были, имелось немало…

В июне 1990 г. сотрудники Института биофизики Минздрава СССР, работавшие в Челябинском филиале, были приглашены в Японию для доклада о кыштымских проблемах. Поскольку вопрос о кыштымской аварии в 1957 г. прежде уже обсуждался, авторы выбрали для доклада тему о более раннем загрязнении реки Теча и состоянии здоровья населения, эвакуированного из этого района, с особым вниманием к риску лейкоза.

Авторы доклада (М. М. Косенко, М. О. Дегтева и Н. А. Петрушова) сообщают, что сброс радиоактивных отходов в реку Теча происходил в 1949–1952 гг. «из-за отсутствия достаточно надежной технологии переработки высокоактивных отходов… Всего за 1949–1952 годы в реку Теча было сброшено около 3 миллионов кюри радиоактивных веществ». Однако цифра 3 млн кюри дана со ссылкой на выступление Л. Д. Рябева на заседании Верховного Совета СССР и сообщения о нем в газете «Челябинский рабочий». Судя по выводам доклада, точными сведениями об объеме сброса активности никто не располагал и главным для расчетов были реальные уровни радиации вдоль реки и в воде.