Атомная крепость

– Мы слишком вас уважаем, чтобы усомниться в ваших намерениях, но решение добровольно занять командный пост в армии, которую создают, обучают и воспитывают бывшие гитлеровские генералы и офицеры, естественно, требует объяснения.

– Вас принуждают? – неуверенно спросила Эрика.

– И да, и нет.

– Говорить уклончиво вам не было свойственно, – насторожилась Эрика.

Шулленбург в нетерпении передернул плечами.

– Прошу внимательно выслушать меня, – заговорил он. – За мной установлена слежка. Возможность снова повидаться с вами может не повториться. Я хотел бы воспользоваться сегодняшним вечером.

– Мы слушаем вас, – успокаивающе произнесла Эрика.

Генерал сидел, откинувшись на спинку кресла-качалки, остановив взгляд на открытом окне, за которым угасал по-осеннему посвежевший летний день.

– Несколько лет назад, – заговорил Шулленбург, – меня пригласили в Бергтесгаден, и там, в бывшей резиденции Гитлера, произошла моя встреча с Карлом Функом и генералом Шпейделем – они уговаривали меня вступить в ряды бундесвера. Я уклонился. Позже, побывав на маневрах в Пфальце, еще раз продумав положение нашей страны, нашего народа, я решил воздействовать если не на совесть, то хотя бы на разум и на чувство ответственности моих бывших коллег… На совещании я произнес, как мне казалось, убедительную речь, – генерал саркастически усмехнулся, – она никого ни в чем не убедила. С тех пор положение все ухудшалось. Политиканы, банкиры, бывшие гитлеровские генералы кричали о реванше, о необходимости нового похода на Восток. Народ наш сбивали с толку фальшивыми лозунгами защиты «тысячелетнего рейха», хотя Германия как единое государство просуществовало всего-навсего семьдесят четыре года. Бисмарк создал Германию из отдельных самостоятельных королевств и герцогств кровью и железом, однако это насильственное объединение не пошло нам впрок: империя кайзера – первая мировая война, империя Адольфа Гитлера – разбойничьи нападения на соседние государства, вторая мировая война – введение рабства в центре древней Европы. И все это под вопли о границах, о рейхе. Нас все время не устраивали границы, ни в тридцать седьмом году, ни в тридцать девятом, ни в сороковом. Все знают, к чему это привело… Кончилось тем, что наши армии были разгромлены, а страна оккупирована. Но наших политиканов и генералов это ничему не научило, и как только возникла Федеративная Республика Германии, они объявили ее наследницей пресловутого гитлеровского рейха и – смешно, но факт! – предъявили территориальные претензии к соседним государствам, к тем самым, которые совсем недавно подверглись нападению наших, немецких армий, были силой захвачены нами, упразднены как государства и превращены в колонии нацистской Германии. И вот теперь, после того как Советский Союз разбил немецкие армии на поле боя и принес освобождение порабощенным нами странам Европы, лидеры некоторых политических партий выступили в роли защитников якобы несправедливо обиженной Германии, подняли крик о реванше и стали готовиться к новому походу на Восток. Совершенно очевидно, что дело вовсе не в лишенном смысла и оснований реванше, а в стремлении реваншистов продолжить, на этот раз со своими новыми «союзниками» свой будущий разбойничий поход. Я много думал – что же мне делать? Выступать с речами о вреде войны и благе мира во всем мире? Я решил, что такая деятельность не для меня.

– Почему? – вырвалось у Эрики.

– Да потому, что и без меня имеется немало людей, которые изо дня в день говорят об этом, где только можно. Я чувствовал себя способным на нечто иное, такое, чего не в состоянии сделать пусть даже очень талантливый патриот-пропагандист… Я был уверен – они еще придут ко мне, и вот тогда… тогда мне надлежит хотя бы ценой моей жизни сделать нечто исключительно важное, может быть, решающее для судеб нашей родины.

– И ваши предчувствия оправдались? – недоверчиво спросил Гросс.

– Иначе я не был бы здесь, – ответил Шулленбург – Но разрешите мне продолжить… Как вы знаете, в Федеративной Республике Германии нашлись политические деятели, не побоявшиеся открыто признать реальность послевоенного положения в Европе, признать ныне существующие границы как между ГДР и Польшей, так и между ГДР и Федеративной Республикой, принять необходимые меры к улучшению взаимоотношений с Советским Союзом. Такая политика – жизненно необходима нашему народу. Эта политика уменьшает угрозу развязывания в Европе термоядерной войны. А поскольку эта новая политика снижает угрозу войны в Европе, отбрасывает фальшивый тезис о большевистской опасности с Востока, то мы получаем возможность независимо держать себя по отношению к США. В частности, теряет смысл дальнейшее пребывание на нашей земле американской армии, американских штабов и баз, и нам незачем больше ежегодно тратить на их содержание миллиарды марок.