Атомная крепость (Книга 2)

А под утро Гитлер напал на Советский Союз, началась новая война. Мордехай Шварц куда-то исчез, будто растаял в воздухе. Соня вскоре попала в концлагерь неподалеку от Гродно. С тех пор много воды утекло, но и поныне не может Сатановская без дрожи вспомнить о своем пребывании в том лагере. Каторжный труд, голод, горы трупов, погибших от истощения, издевательств, избиений, болезней. И казни, каждый день обязательно казни - несчастных подтаскивали к виселице, а оркестр из заключенных в это время играл марши, мазурки, польки. И зрители - несчастные, ни в чем не повинные люди, каждому из которых было суждено окончить жизнь или вот так, с петлей на шее, или от пули эсэсовца-конвоира. А у самой виселицы группа гогочущих, улюлюкающих садистов: комендант, совсем еще мальчишка, обер-шарфюрер СС, его жена очень молоденькая и очень красивая, - говорили, что она полька, звали ее пани Мария. И ближайший помощник коменданта, сильного сложения человек с большой рыхлой физиономией, - в лагере звали его не иначе как "Палач": он не только вел допросы, но нередко самолично вешал и расстреливал узников на глазах у всех.

День за днем одно и то же, - казалось, этому конца не будет. Девочка стала старше на два года и теперь с мучительной болью понимала то, на что раньше не обращала внимания - ее жизнь висела на волоске, тоненьком, незримом, и оборваться этот волосок мог в любой момент.

И все-таки Соне вторично повезло: в ту ночь, когда на охрану лагеря совершили нападение русские и белорусские партизаны, многим удалось бежать.

Полет на Большую землю, и опять советский детдом. Она была счастлива. Цветущая Фергана. Соне нравилось здесь все: улыбчивые люди, яркое солнце, вкусные плоды урюка, арыки, полные прохладной горной воды. Но агенты эмигрантского правительства генерала Сикорского взяли ее под свою опеку как ребенка, принадлежащего Польскому государству. Агентами дирижировал дядя Мордехай, тот самый, что когда-то сбежал из Одессы. Так, вместе с армией польского немца Андерса Соня Сатановская очутилась сперва в Иране, а потом в Палестине. Там, в Иерусалиме, перед ней появился Мордехай Шварц. Теперь он уже ничего не говорил об американском рае и не ругал русских, приодел девочку и отдал ее в школу. Оказывается, Шварц все-таки обзавелся домом, и там, в его доме, Соня должна была ежедневно заниматься английским языком, не забывая время от времени благодарить дядю за предоставленную ей возможность жить на благословенной земле "древнего еврейского очага" последнее он требовал неукоснительно, с подлинно ветхозаветной суровостью, внушавшей ей трепет.

Давно окончилась война. Соня из девочки превратилась в девушку. В предприимчивой голове дяди зрели какие-то планы, о существовании которых Соня смутно давно уже догадывалась. Очевидно, он решил продать ее в жены богатому старичку, - думала она иногда и настораживалась. Но дядя перехитрил ее, обвел вокруг пальца, да так, что она и не заметила.

Началось с того, что в доме Мордехая Шварца появился некий Грин, офицер американской военной разведки. Впрочем, о принадлежности полковника Грина к разведке девушка тогда и понятия не имела. Все произошло, как в плохом банальном кинофильме: он был ранен арабским националистом и, забинтованный, лежал почему-то не в госпитале, а у ее дяди, был скромен и страшно переживал, опасаясь на всю жизнь остаться изуродованным. Она ухаживала за ним - как же иначе! - и влюбилась в него, нежного и беспомощного выходца из того самого американского рая, о котором ей когда-то так красноречиво рассказывал дядя.

И странное дело - Мордехай Шварц, кажется, перестал строить планы обогащения за ее счет, он, должно быть, раздумал выгодно продать ее и был доволен тем, что она нашла счастье с американцем. По неопытности Соня тогда еще не поняла, что он уже продал, и дорого продал ее иностранной разведке. Она наивно верила в любовь Грина, считала себя его женой, не подозревая о настоящей роли, которую Грину пришлось играть с ней. Ее заблуждение продолжалось довольно долго.