Атомное сердце

А воины все прибывали – с кораблей, на время слившихся с флагманом. Теперь казалось, что Храм Чаши сам стал гигантской чашей, наполненной людьми.

Под грохот барабанов воины выкрикивали какие-то ритмичные фразы, разобрать которые в общем реве было трудно, пока Поджигатель не услышал прямо над ухом:

– Наполнить Чашу кровью… Наполнить Чашу кровью… Испить всем разом… Испить всем разом…

Рогги Бур обернулся: это бормотал Гром. В крепкой руке его была небольшая, но массивная палица – ей он истово бил себя в грудь, продолжая бормотать в такт со всеми.

– Испить до капли… Испить до капли…

Рогги Бур почувствовал, себя неуютно: он один не знал слов этих кровожадных заклинаний. Он просто смотрел, насыщаясь невиданным зрелищем: такого не увидишь в высокоразвитых Мирах Конгломерата.

Полуголые барабанщики колотили в огромные, бесформенные бочки, перетянутые звонкой кожей. Пот с мускулистых тел брызгами летел во все стороны, неистовство ритма нарастало.

Пол Храма действительно был чуть вогнут – это позволяло наблюдать всю картину, словно с трибун стадиона.

Стало заметно, как вокруг Чаши образуется кольцо пустого пространства – несмотря на плотность, с которой стояли теперь воины. Когда мерные барабанные удары стали больше походить на прерывистую дробь, в центр вышел Кормчий. Даже на расстоянии было видно, насколько величествена эта фигура, которая словно лучилась энергией и властью.

Поджигатель ждал речи Кормчего – это было бы вполне логично. Но слов не последовало.

Вместо этого на опустевшее пространство вышли несколько воинов.

Эти были без доспехов – но с оружием. Они неистово кричали, потрясали мечами и молотами, словно артисты, заводящие толпу.

Рогги Бур догадался: сейчас будет поединок – один или несколько.

У краткоживущих Земли некогда были популярны кровавые гладиаторские бои. Поединок не редкость и в Мирах – только так, к примеру, можно завоевать высокое звание Хирурга.

Но лишь краткоживущие превращают смерть в зрелище ради удовольствия. И здесь, очевидно, похожая картина…

…Все оказалось неожиданнее, и заставило содрогнуться даже готового ко всему Поджигателя.

Поединка не было.

Просто один из воинов вдруг чиркнул самого себя лезвием поперек тела – не сильно, просто, чтоб брызнула кровь. Чиркнул снова.

И принялся полосовать свое тело на ровные квадраты, оглашая пространство яростными воплями. Когда его тело превратилось в месиво, и кровь вовсю струилась по ногам, он поднял руки над собой, выкрикивая что-то, не слышимое на расстоянии.

Его товарищ, вооруженный странной «косой», взмахнул древком – и лезвие завращалось в диком танце, исчезнув и слившись с воздухом. Мгновение – и в этот жуткий винт, как в мясорубку втянуло первого мученика.

Еще миг – и обладателя зловещей «косы», с ног до головы обдало кровавым фаршем. Все – больше ничего не осталось от первой жертвы.

Сам же воин счастливо хохотал, прыгая в буром месиве. После чего продемонстрировал не менее интересный трюк: он попросту взмахнул «косой» – и перерубил самого себя – вдоль тела, от макушки, до паха, распавшись на две идеально ровные половинки…

Сыны Неба восторженно ревели. Рогги Бур с перекошенным лицом наблюдал за происходящим, не в силах преодолеть охвативший его ужас, но не смея отвести взгляд от извращенно притягательного зрелища.

Еще с десяток воинов продемонстрировали свое презрение к жизни и боли. Казалось, воздух пропитался кровью и смертью. Гром рядом хохотал и выкрикивал малопонятные фразы, всеобщее безумие нарастало, и казалось, каждый сейчас готов пойти на скользкую от перемолотой плоти арену, чтобы показать на что способен.

Но Кормчий вскинул руку – и наступила тишина. Настолько резкая и пронзительная, что сама по себе казалась грохотом. Слышно было лишь, как дергается в предсмертных судорогах последняя жертва Чаши Единения.

Рогги Бур ждал слов. Он ждал объяснения – что это было, к чему вся эта кровавая вакханалия, чего добивались воины, уничтожившие себя на потеху толпе?

Но Кормчий просто ушел.

В мире, объединенном смертью, не нужны слова.

Глава третья

В коридорах, мастерских и ангарах царило нервное оживление. Люди сновали взад и вперед, словно не зная, как остановиться и обрести покой. Но покой сейчас возможен лишь в яростном, ожесточенном труде, направленном на победу.

Бастион перешел на осадное положение.

На огромной, как раньше казалось, посадочной грани сейчас было тесно от людей и машин. Все видимое пространство заполонили непривычного вида корабли.

Каравеллы – символ человеческого разума, светлого стремления стремления расширить горизонты познания, вдохнуть полной грудью, обрести свободу путешествий меж звезд…

Всеми забытые, они тысячелетия пролежали в бескрайних недрах Базы, с тем, чтобы сейчас оказаться брошенными в пекло безжалостной бойни. Жизнь величественна… и несправедлива.