Атомные агенты Кремля

Прокурор Рой Кон позже утверждал, что его влияние привело к тому, что Кауфман и Сайпол были назначены по делу Розенберга, и что Кауфман вынес смертный приговор на основании личной рекомендации Кона. Позже Кон продолжил работать на сенатора Джозефа Маккарти, назначенного главным советником подкомитета по расследованиям во время пребывания Маккарти на посту председателя Сенатского комитета по правительственным операциям.

Назначая смертную казнь, Кауфман отметил, что считает Розенбергов ответственными не только за шпионаж, но и за гибель американцев во время Корейской войны:

«Я полагаю, что ваше поведение, когда вы передали в руки русских атомную бомбу за годы до того, как наши лучшие ученые предсказали, что Россия усовершенствует бомбу, уже вызвало, на мой взгляд, коммунистическую агрессию в Корее, в результате которой число жертв превысило 50 000, и кто знает, но еще миллионы невинных людей могут заплатить за это. цена твоей измены. Действительно, своим предательством вы, несомненно, изменили ход истории в ущерб нашей стране».

Правительство США предложило сохранить жизни как Юлиусу, так и Этель, если Юлиус назовет имена других советских агентов и они признают свою вину. Розенберги сделали публичное заявление: "Прося нас опровергнуть правду о нашей невиновности, правительство признает свои собственные сомнения относительно нашей вины… нас не будут принуждать, даже под страхом смерти, давать ложные показания".

19 июня 1953 года Юлиус и Этель Розенберг были казнены[228].

Сакс Сэвилл (Saville Sax) (1924–1980) («Стар», «Star [Old]»

[поясним, что его оперативный псевдоним «Стар» — от русского слова старик, старый]

Родился в Нью-Йорке в семье эмигрантов из России Бернарда (1896–1936) и Блюмы (1895–1986). Его мать работала в организации коммунистического фронта под названием Russian War Relief. Когда в октябре 1944 года потребовалось установить контакт с представителем советской внешней разведки, то именно она подсказала сыну, что обратиться нужно к вице-консулу Вавилову. Правда, когда Сэвилл 25 октября пришел в посольство, то обязанности Вавилова исполнял советский разведчик Анатолий Яцков. Визитер вручил написанный Теодором Холлом доклад об американском атомном проекте. Во время их беседы, согласно тексту письма отправленного в Москву 7 декабря 1944 года: «"Разговор был проведен таким образом, что ни одного имени, адреса, номера телефона, места встречи и т. д. не было произнесено вслух. Не упоминалось также вслух существо проблемы, да и весь разговор шел больше вокруг в-сов общего хар-ра".

На следующий день, 26 октября 1944 года Сэвилл встретился с Яцковым в городе, где были осуждены детали организации связи с Теодором Холлом.

28 ноября 1944 года Сакс получил от Холла письмо, где сообщалось, что последний прошел медосмотр и скоро будет призван в армию. При этом он продолжит участвовать в атомном проекте. Правда, призыв в армию значительно осложнил связь с ним. «т. к. он сможет покидать лагерь только с особого разрешения и далеко не всегда. Нам придется изучить условия отпусков[229]» — сообщалось в том же письме.

В середине марта 1945 года Холл прислал Саксу письмо с уведомлением необходимости о встрече. В резидентуре было принято решение, что Сакс поедет в апреле и на командировочные расходы ему будет выделено 400 долларов. По тем временам значительная сумма.

11 мая 1945 года Леонид Квасников сообщил телеграммой в Москву, что Сакс вернулся из поездки. «Поездку совершил в автобусе в обоих направлениях, т. к. это более естественно для студента и стоимость этого вида сообщения в два раза меньше.

В Серноводске [Альбукерке — ближайший город к Лос-Аламосской лабораторией], по выходе из автобуса, Стар был опрошен представителем иммиграционной службы, интересовавшимся гражданством Стара, а также должен был предъявить представителю воен. власти по борьбе с дезертирством свой призывной документ. Записей никаких ни тот, ни другой не делали, по крайней мере, в присутствии Стара. Контроль был непродолжительный и поверхностный. Свой приезд Стар объяснил желанием ознакомиться с Университетом. В Унив-те был в течение 3-х дней, прослушал несколько лекций.

Перед отъездом было решено, что Стару необязательно везти с собой подлинные рукописи “Млада” и что их можно будет переписать на газете молоком. Стар так и поступил: материалы переписал, подлинник сжег. Благополучно привезенная копия пока проявляется. Результаты удовлетворительные. Содержание будет сообщено дополнительно”[230].

Вот только радость от использования в качестве средства тайнописи молока было преждевременной. В письме отправленном в Москву 26 июня 1945 года сообщалось: «

“Над проявлением их и переписыванием Алексею [Яцкову — прим. авт.] пришлось очень много работать. При нашей загрузке в работе подобный метод перевозки материалов крайне нежелателен. Отдельные слова сообщения разобрать не удалось, но таких слов было немного и материал в целом является весьма ценным”[231].