Атомные танкисты. Ядерная война СССР против НАТО

Инструктаж собирались проводить незнакомый подполковник в полевой форме и командир их 1-й эскадрильи майор Крутов. Он в свое время прославился тем, что в июне позапрошлого года, после пуска НУРСов в составе пары на Виттштокском полигоне, у него, тогда еще капитана и старшего летчика, вдруг упали обороты двигателя («шибко умная» автоматика привычно отсекла подачу топлива при пуске НУРСов для предотвращения помпажа двигателя, а потом отказала, зараза такая). Крутов терпеть не мог прыгать с парашютом и даже от обязательных по части ПДС ежегодных прыжков с «Ми-8» неизменно уклонялся, обязательно уступая это право кому-нибудь из любителей этого дела. В итоге он парил над полигоном без двигателя почти две минуты (четыре раза тщетно пытался запустить безнадежно сдохший двигатель, подробно докладывая об этом по радио откровенно перебздевшему руководителю полетов) и катапультировался только в момент, когда «МиГ» стал цеплять брюхом верхушки деревьев. Прибывший для расследования обстоятельств командующий настолько впечатлился грамотными действиями капитана, что в итоге вместо нагоняя Крутов получил внеочередное звание, а чуть позже еще и повышение в должности.

Подпола в полевой форме с незапоминающимся лицом никто из летчиков раньше в полку не видел, но все обратили внимание, что эмблемы на его погонах были не авиационные, а общевойсковые.

– Может, какой особист по нашу душу? – шепнул на ухо другу Щепкин.

Первомайский на это только пожал плечами.

Самое интересное случилось чуть позже, поскольку никакого инструктажа в привычном понимании не было.

Незнакомый подполковник выдал каждому из пилотов полетную карту, заставив каждого расписаться за ее получение в толстой амбарной книге. После чего Крутов сказал примерно следующее: товарищи офицеры, вами сегодня получены карты района наших возможных боевых действий на случай критического обострения международной обстановки. Вам приказано карты внимательно изучить. Вся информация, нанесенная на них, секретная, – поэтому из расположения карты, упаси боже, не выносить, за утерю – трибунал со всеми вытекающими. Если обстановка изменится, карты будете сдавать точно так же, то есть лично и под роспись. Ну и далее все в том же духе.

– Опаньки, – сказал Первомайский, развернув выданную ему карту. Щепкин только присвистнул.

Выданные всем летчикам 1-й эскадрильи карты были одинаковыми, но свежими. На картах была территория ФРГ, с нанесенными на нее конкретными целями и отметками максимального радиуса действия для машин их полка. И, что интересно, в районе «аэродромов противника» и других военных объектов были обозначены даже «шестеренки», обозначавшие эффективные секторы обстрела тамошней объектовой и армейской ПВО.

Такого никто из пилотов 1-й эскадрильи, да и 35-го полка в целом, не видел никогда до этого.

– Вот тебе, блин, и учения, – сказал Щепкин, уже когда они шли из класса на построение. – Выходит, неспроста мы последний месяц наземные цели на полигоне утюжим…

Вообще, узнав, что им намечены конкретные цели на территории ФРГ, пилоты удивились, но не более того. Хотя многие явно о чем-то крепко задумались.

– Да, это все больше похоже на войну, – согласился Первомайский и с надеждой добавил: – Но вдруг все-таки как-нибудь без этого обойдется?

Как потом оказалось – не обошлось…

Глава 6.Крылатая пехота

ГДР. Гарнизон Нойтимен в р-не г. Бранденбург (25–30 км западнее Берлина). Место постоянной дислокации 3-й отдельной гвардейской Варшавско-Берлинской воздушно-десантной бригады специального назначения ГСВГ. 7 июня 1982 г. 3 суток до «момента ноль».

Рядовой Виталий Башмаков давно был полностью согласен с сослуживцами – эти бесконечные тревоги уже задолбали всех вконец. Для обычных плановых учений суматоха последнего времени была какой-то явно чрезмерной, поскольку, к примеру, внеплановые дополнительные занятия по немецкому языку и минно-взрывному делу были, на взгляд большинства десантников, явно лишними. Сейчас на слуху у всех была Польша, но коли уж она находилась у нас в тылу, там в случае чего скорее предстояло каких-нибудь «лесных братьев» отлавливать, а не мосты взрывать. Да и с кем там по-немецки разговаривать? С «польскими панами и псами-атаманами»? Но земляк Башмакова (они оба были из Свердловска, хотя до армии друг друга не знали и даже никогда не встречались), старший сержант Гена Шевелев, которому оставалось меньше полугода до дембеля (самому Башмакову оставалось служить еще почти год, практически как «медному котелку»), резонно считал, что на все это надо смотреть исключительно философски.