Атомный ангел

Внутри гостиница выглядела, пожалуй, еще мрачнее, чем снаружи. Возле сумрачного ряда киосков с сигаретами, конфетами, газетами и бреймарскими свитерами было на удивление пусто, продавцы скучали за прилавками. Несколько гостиничных служащих в форменных костюмах вяло тусовались по углам. Никто не проявил ко мне интереса.

Я поднялся по лестнице, прошел по коридору мимо ряда стендов и обнаружил мужской туалет. Там было пусто. Едва я открыл воду, чтобы не торчать здесь без дела, как дверь отворилась и в уборную влетел араб в грязной белой джеллабе[4] и коричневых сандалиях. Лет тридцати пяти, маленький и щуплый, он обвел помещение затравленным взглядом, поднял испуганные глазки на меня – и, не трудясь спрашивать, кто я, заговорил торопливо и сбивчиво:

– Пожалуйста, пожалуйста! Сюда! Сюда! Чтобы нас никто не видеть! – И замахал руками по направлению к кабинкам.

Затем подбежал к входной двери и подсунул под нее монету – скрежет предупредит, если кто-то войдет. Почти втолкнул меня в кабинку, сам вбежал в соседнюю. Я приспустил штаны, чтобы любой, кто заглянет под дверь, не увидел ничего необычного, и сел.

– Спасибо, что прийти! Спасибо! – воскликнул араб.

– Друг мой, все хорошо.

– Я быстро!

– Не спешите.

– Дональд Фроум очень, очень плохо! Я думать, он умереть.

– Что случилось?

– Его поймать. Не знаю как. Не знаю. Кто-то его раскрыть. Он передать мне послание для вас. Он записать. Я слишком бояться, я прочитать и сжечь. Он говорить, это очень важно, говорить, обязательно передать вам… Мне трудно, я плохо говорить английский…

– Ничего, продолжайте.

– Он писать английский, я плохо понимать, нельзя никто попросить помочь… Он сказать главное: «Операция Ангел». Самое главное. «Операция Ангел». Много стран. Очень, очень плохо! Ядерные станции – они взорваться…

– Кто их взорвет?

Монета скрипнула на мраморном полу. Послышались шаги – щелканье подошв сандалий. Еще один араб.

– Ахмед! – позвал кто-то шепотом.

Араб в кабинке рядом со мной ответил что-то, чего я не понял. Затем раздался треск: слетела с петель дверь кабинки. За треском последовал крик ужаса, секунду спустя превратившийся в вопль невыносимой боли. Вопль оборвался; донесся странный булькающий звук. Одной рукой натягивая штаны, другой я выхватил из кобуры «Беретту». Снаружи вновь послышалось щелканье сандалий – быстрые удаляющиеся шаги, хлопнула дверь.

Я вылетел наружу, на ходу застегивая ширинку, и бросился к кабинке Ахмеда. Дверь, снесенная с петель, болталась на задвижке. На унитазе сидел залитый кровью труп. Голова Ахмеда, почти отрубленная, упала на грудь под странным углом, и целый фонтан крови заливал джеллабу. Руки его были раскинуты и неподвижны, но еще дергалась левая щека.

Рвотные позывы подступили к горлу: я сглотнул, чтобы удержать тошноту. Ахмед говорил правду, и только что я получил лучшее тому подтверждение.

В ужасе смотрел я на труп человека, только что говорившего со мной. Но скоро ужас сменился яростью. Будь прокляты эти ублюдки-террористы, рыщущие по моему городу – по моему миру! Я найду убийц и преподам им урок, какого они никогда не забудут!

Я бросился в коридор. Там никого не было. Промчался до фойе и заметил, как захлопывается боковая дверь. Не раздумывая, выбежал в эту дверь – и как раз вовремя: увидел, как араб буквально прыгает на заднее сиденье грязного серого «Фиата» и машина срывается с места.

Я быстро оглянулся вокруг в поисках транспорта. У крыльца стояло такси со светящейся табличкой «Свободно». Я рванул туда.

– Едем за тем серым «Фиатом»!

– Чего?

– За серым «Фиатом»! Скорее!

– Эй, тебе тут кино, что ли?

– Нет, это чаевые в десять фунтов! Делай, что говорят!

Водитель послушался. У первого же поворота «Фиат» замедлил ход, так что мы сели ему на хвост.

– Держись за ним! Не теряй из виду!

– Ладно, попробую.

Минут пятнадцать он «пробовал» вполне успешно. Трое арабов в «Фиате» уже начали паниковать. То и дело они оглядывались назад – и каждый раз видели одно и то же: наше такси. Двигались мы к Уэмбли и шоссе М-40, где, видимо, «Фиат» надеялся от нас оторваться. Вдруг один араб на заднем сиденье высунул руку в окно и дважды выстрелил. Одна пуля пролетела мимо, другая пробила аккуратную дыру с левой стороны лобового стекла.

Таксист ударил по тормозам.

– Так, приятель, приехали! За десять фунтов пулю получить – на фиг надо! На такое я и за миллион не соглашусь! Вали отсюда!

Он повернулся ко мне – и уперся взглядом в черное дуло «Беретты».

– Веди или выходи.

Лицо таксиста искривилось, словно он готов был зареветь, а затем сморщилось в нервной ухмылке.

– Знаешь, приятель, я лучше выйду. А то у меня сердце больное… Бензина полный бак. Извини, я не трус, честно, я просто… – бормотал он, уже выпрыгивая из машины.