Атомный ангел

– Зерно и текстиль вместе дают вам лишь двадцать один процент дохода: это немного, так что о них мы сейчас беспокоиться не будем. А вот нефть, дающая вам двадцать три процента дохода. Костяк ваших нефтяных разработок в Сальвадоре, а там у нас очень хорошие связи. Мы можем в два счета уничтожить ваши предприятия в этой стране и сделать так, что вы не сможете построить новые. Боеприпасы – двадцать шесть процентов общего дохода. Думаю, нет нужды далее убеждать вас, что я много знаю о вашем бизнесе. Точно знаю, кому вы платите и сколько. Есть дюжина разных способов сделать тайное явным и уничтожить ваш оружейный бизнес за несколько месяцев. Теперь железнодорожные заводы – двадцать восемь процентов от вашего совокупного дохода. Все те же компоненты в избытке производятся и в Советском Союзе: мы можем прийти ко всем вашим покупателям и предложить им то же самое по намного более низким ценам. По таким ценам, каких вы себе позволить не сможете. Так вашему железнодорожному бизнесу придет конец в течение года.

Шледер побарабанил пальцами по портсигару.

– И зачем вам это?

– Сейчас объясню. Мы хотим предложить вам сделку: вы оказываете нам небольшую услугу, а мы в обмен позволяем вам жить и процветать.

Шледер извлек из портсигара еще одну сигарету и задумчиво покрутил ее между пальцами.

– Нам надо лишь одно: чтобы вы начали поставлять топливные стержни и кассеты в США, Канаду, Испанию, Францию и Великобританию.

Шледер положил сигарету на стол.

– Я, может быть, что-то упустил или неверно понял. Но вообще-то именно это я сейчас и пытаюсь делать – продавать ядерное топливо в этих странах, а также в некоторых других.

Карпов кивнул.

– Нет, вы ничего не упустили. Другие страны – пожалуйста, нас это не касается; однако в названных пяти странах мы готовы оказать вам серьезную поддержку.

– И что вы хотите взамен? Поставлять мне уран?

– Узнаете, когда мы будем готовы об этом сообщить.

Мозг Шледера напряженно работал. Единственную возможную причину он видел в том, что русским нужен выход на рынок урана, однако два года назад его компания уже выходила на русских – как и на других возможных поставщиков – с вопросом, готовы ли они поставлять уран и по какой цене, и в то время Советы ответили, что свободного урана на продажу у них нет. Почему же сейчас они передумали? И передумали ли вообще?

Карпов не внушал ему ни доверия, ни симпатии; тем не менее его слова производили впечатление. До сих пор Шледер занимался атомной энергетикой без особых успехов. Быть может, хороший толчок – это как раз то, что ему нужно?

– Что ж, полагаю, нам с вами имеет смысл поговорить о сотрудничестве, – сказал он наконец.

– Вот это верное решение! – с приятной улыбкой ответил русский.

Глава 17

Коробочка мятных конфет «Радость турка» скользнула по непорочно-стальной поверхности стола, оставляя за собой россыпь сахарной пудры. Наверное, подумал я, у Артура недавно был день рождения: обычно он носит конфеты с собой в бумажном кульке. Я взял одну и толкнул коробочку обратно.

– Вкуснота! – протянул Артур, подцепив очередную конфету и отправляя ее во внезапно открывшуюся пещеру между густыми усами и еще более густой бородой.

Борода у него была такая неровная, словно Артур подстригал ее время от времени, по настроению, и ни разу у него не хватило терпения довести дело до конца. Сейчас, усыпанная сахарной пудрой, она приобрела решительное сходство с можжевельником под снегом.

Артур Джефкот был полной противоположностью своему офису. Темно-зеленый костюм из плотного твида выглядел так, словно достался по наследству от отца. На самом деле его сшил на заказ, весьма недешево, престарелый портной, начавший работать еще в 1930-х и из той эпохи вынесший убеждение, что хороший костюм не должен выглядеть новым. Кроме того, как сообщил он сам довольному Артуру на последней примерке, ткани он не пожалел, исходя из того, что Артур с годами может «раздаться вширь». Тут портной не соврал: пиджак больше походил на палатку. Артур мог бы увеличиться в размерах вдвое, да еще парочку друзей с собой прихватить – и всем им в недрах этого пиджака нашлось бы место. Под пиджак Джефкот надевал рубашку в желто-коричневую клетку, такую изношенную, что воротник у нее совсем протерся и держался лишь на ярко-оранжевом галстуке.

Я никогда не понимал, как жена выпускает Артура из дому в таком виде. Впрочем, жену его я не встречал – быть может, она еще большая чудачка, чем он сам. Артур с виду – типичный кабинетный ученый, весь, от живых карих глаз и буйных кудрей до маленьких мягких рук, словно созданных для того, чтобы нежно поглаживать кожаные переплеты и перебирать пожелтевшие страницы в каком-нибудь тихом кабинете с дубовой обшивкой. Хотя куда чаще Артур имел дело с клавиатурой компьютерного терминала, а стены вокруг него были не обшиты дубовыми панелями, а проложены бетоном и свинцом.