Атомный аврал

Конечным продуктом технологической цепочки являлся концентрированный раствор плутония в азотной кислоте. В таком виде плутоний должен был поступать дальше на химико-металлургический завод «В» для аффинажа (доочистки), получения металлического плутония и выплавки из него сердечников для атомной бомбы.

Для хранения жидких высокоактивных отходов было решено вдали от основного здания радиохимического завода построить специальное хранилище (комплекс «С»). «Хранилище» можно считать лишь условным названием предполагаемого бетонного каньона. Жидкие сбросы могли отстаиваться в нем лишь некоторое время. По мере накопления было решено… сбрасывать их в реку Течу.

Таким образом, проблема обезвреживания огромного количества радиоактивных растворов на проектном этапе осталась нерешенной. Отложена до лучших, более спокойных времен.

С газообразными примесями решение было аналогичным. Смесь радиоактивных газов предполагалось разбавлять воздухом и после этого сбрасывать в атмосферу. Как можно выше! Для этой цели в проекте предусматривалось сооружение самой высокой на Урале вытяжной трубы высотой 150 метров. Куда разлетятся и на что осядут, вылетев из трубы, газообразные аэрозоли — об этом некогда было думать…

Для укрупненных полузаводских испытаний проектной технологии в НИИ-9 решили построить опытную установку У-5, на которой произвести проверку технологии с использованием партии урановых блочков, облученных в реакторе Ф-1.

Установка У-5 была пущена в ноябре 1947 года, а уже в конце года на ней было получено 73 микрограмма плутония. Это было приличное количество, позволяющее произвести пробное изучение физических свойств плутония. В середине 1948 года РИАН выдал последний вариант модифицированной технологии завода «Б».

В проект завода был заложен принцип компоновки оборудования по ходу последовательного проведения технологических операций: от растворения урановых блочков в азотной кислоте до получения концентрата плутония. Вся аппаратура должна была размещаться в бетонных каньонах, вытянутых в технологическую линию на полкилометра. Баки с растворами наибольшей активности устанавливались внизу под землей и защищались бетонными плитами. В остальных отделениях предусматривалась многоэтажная компоновка оборудования. Подобного химического гиганта в Советском Союзе не было прежде.

Для его обслуживания требовалось втрое больше эксплуатационного персонала, чем на объекте «А»: около двух с половиной тысяч человек. Половина из них являлись по штатному расписанию дежурными операторами, на которых ложилась самая ответственная и самая «грязная» работа. В конце 1948 года на эти рабочие места привезли несколько эшелонов молодых девушек, выпускниц Воронежского и Горьковского университетов, а также из техникумов г. Кинешмы. Молодые специалисты понятия не имели, куда их распределили и куда везут. Разобрались уже на месте, в зоне.

Большая часть из них погибла от лучевых заболеваний в течение нескольких лет после пуска завода.

20

Летом 1948 года пусковая бригада ученых из РИАНа и инженеров, прошедших практику работы на установке У-5, выехала в Челябинск для непосредственного участия в пуско-наладочных работах и «холодных» испытаниях оборудования… Руководителем пусковой бригады завода «Б» был утвержден заместитель директора РИАНа Борис Александрович Никитин. Сам Хлопин, связанный долгие годы с работами по выделению радия, был к тому времени уже неизлечимо болен, и выезжать в командировки не мог по состоянию здоровья. Соседом Никитина по двухместному мягкому купе был его заместитель по пусковым работам, главный разработчик технологии выделения плутония Александр Петрович Ратнер.

На этих двух специалистах лежала главная ответственность за доведение радиохимической технологии выделения плутония до логического завершения в промышленных условиях.

Оба часто подходили к окну и наблюдали за проносящимися мимо рощами, перелесками, деревеньками. Кое-где ещё были видны сохранившиеся для внимательного глаза следы войны. Никитина и Ратнера умиляла спокойная, почти неподвижная картина неслышного, умиротворенного быта. Как всё-таки прекрасна эта простая жизнь. Хочется жить долго. А умереть — здесь, в тишине. И быть похороненным в одной из таких рощиц, под шелестящими деревьями…

И тот, и другой ехали в Челябинск не для свершения трудового подвига во имя Родины. Они и не предполагали, что пуск «Б» превратится в подвиг. У них не возникало даже мысли, что оба они являются заложниками собственной технологии, что им осталось жить несколько лет, что лучевая болезнь скосит их вскоре после торжественного награждения.

Они старались не говорить о предстоящей работе. Но не думать о ней не могли.