Атомный конструктор №1

Особо же в истории КБ-11 отмечено тушение аварийного фонтана на газовом месторождении «Урта-Булак» в Узбекистане. Тогда ядерным взрывом в специально пробуренной наклонной скважине был пережат ствол аварийной промышленной скважины. Всего в СССР так было потушено 4 аварийных фонтана: кроме «Урта-Булака» еще и на месторождениях «Помук» в Узбекской ССР — 21 мая 1968 года, «Майское» в Туркменской ССР— 11 апреля 1972 года, и «Крестищи» на Украине — 9 июля 1972 года. Однако эпопея с Урта-Булаком была первой.

ПЕРВОГО декабря 1963 года при бурении скважины в газовом пласте с аномальным давлением в 300 атмосфер произошел аварийный выброс газа и начался пожар. Пластовое давление стабилизировалось на уровне в 250 атмосфер. А при давлении в 250 атмосфер на поверхность площадью с ладонь среднего человека будет давить примерно 30 тонн — вес современного основного боевого танка.

Фонтан ревел так, что говорить рядом с ним было невозможно — все забивал ровный мощный гул огня. И этот рев, слышный с расстояния многих километров, не прекращался ни на мгновение день за днем и за ночью ночь.

Почти три года фонтан безуспешно пытались ликвидировать всеми известными нефтяникам и газовикам способами, а в итоге было решено погасить его камуфлетным (без выброса грунта) ядерным взрывом.

С февраля 1966 года по сентябрь 1966 года газовики бурили две наклонные скважины, в одну из которых зарядчики КБ-11 спустили контейнер с зарядом мощностью в 30 килотонн. А 30 сентября 1966 года в 9 часов утра по московскому времени заряд был подорван на глубине в примерно полтора километра.

К месту эксперимента съехалось много высоких чинов, начиная с партийных руководителей Узбекистана и министра среднего машиностроения СССР Ефима Павловича Славского. Всем было интересно посмотреть — что из всего этого выйдет? В мире и до этого ревело немало мощных пылающих фонтанов, но никогда их не пытались тушить столь необычным, столь экзотическим, фантастическим по сути способом. По такому исключительному случаю сюда были допущены даже особо доверенные журналисты, и потом в «Комсомольской правде» появился большой репортаж ее специального корреспондента Владимира Губарева — «Укрощение подземного огня»!

Земля дрогнула — взрыв произведен. Фонтан же ревел — все так же мощно. Спрашивать о чем-либо было бесполезно, но все вопрошающе уставились на Славского. Тот, бодрясь, сделал успокаивающий жест — мол, потерпите. И действительно, вскоре рев стал стихать, а полностью выход газа из ствола аварийной скважины прекратился через 23 секунды после взрыва. Факел погас, и зазвенела тишина, поверить в которую вначале никто не мог.

Но.

Но во всей этой, так блестяще закончившейся победой, истории был один плохо понимаемый многими момент.

Ко времени взрыва в Урта-Булаке в распоряжении СССР уже имелись промышленные «чистые» заряды достаточно большой мощности — один из них в считанные мгновения создал котловину для рукотворного озера Чаган. То есть физики обеспечили мирную ядерную программу СССР вполне работоспособными промышленными «чистыми» зарядами. И если бы фонтан в Урта-Булаке не был потушен, то на кого возложили бы ответственность за это? С теоретиков взятки гладки — они продумали физическую схему заряда, обсчитали ее и даже проверили на полигоне в натурных испытаниях. При этом, вроде бы, были решены и все конструкторские проблемы создания промышленного заряда.

Так что, если бы заряд в Урта-Булаке не сработал, и аварийная скважина не была бы пережата, то вполне логично было заявить, что это-де, конструкторы заряда не все учли, где-то напортачили… И вот — пожалуйста, важнейшее задание партии и правительства сорвано!

Могло ведь быть и так?

А руководящий «козел отпущения» в этом случае отыскался бы быстро — «тов. Д.А. Фишман», со всеми вытекающими из ситуации последствиями.

Снять-то его не сняли бы, а если и сняли бы, то ненадолго — где возьмешь второго Фишмана? Но волнений мирные заряды приносили Давиду Абрамовичу, пожалуй, побольше, чем традиционные боевые.

У мирных зарядов есть свои «ахиллесовы пяты». В отличие от боевых зарядов их не надо отрабатывать на траекторные перегрузки и вибрации, они не должны быть работоспособны в течение многих лет войсковой эксплуатации и т. д. Но зато к ним предъявляется ряд других специфических требований, и конструкторские проблемы тут не только не облегчаются, а порой усложняются. И это требовало особого внимания Давида Абрамовича. Да и цена неуспеха была тут выше — каждый мирный ядерно-взрывной эксперимент был на контроле у ЦК КПСС и Совмина СССР!