Атомный конструктор №1

Но вначале — о самом «конструкторском бюро» (кавычки тут вполне уместны) № 11. Как уже говорилось, оно было образовано Постановлением Правительства от 9 апреля 1946 года, подобрали, вроде бы, и место дислокации. Однако практическая деятельность началась не сразу, а с середины 1946 года, и вначале — на базе существующих организаций. Обоснованность же употребления выше кавычек видна уже из того, что свою работу новое «КБ» начало не с конструирования, а с исследований. В основном — в Москве и под Москвой.

Эксперименты были по преимуществу взрывными, и необходимость проведения большого числа взрывов торопила с переводом всех работ «в леса», где нет чужих ушей и глаз… С мая 1947 года уже в поселке Сарова начинают работать первые четыре лаборатории: рентгеновская; взрывчатых веществ; исследования деформации металлов взрывом и контроля специзделий. Конструкторские же работы начались в Сарове даже раньше — с февраля 1947 года.

Период становления проходил негладко, а одной из важнейших и новых проблем была при этом так называемая сферическая сборка — основной узел, содержащий металлическое ядро, окруженное мощным сферическим зарядом взрывчатого вещества (ВВ). Пока работы велись с инертным ядром («штатного» плутония тогда в СССР не было ни грамма), но в реальной бомбе вместо инертного ядра должно было находиться ядро из делящегося материала — плутония.

Для обеспечения ядерного взрыва надо было с очень высокой синхронностью (т. е. одновременно) инициировать заряд ВВ по всей его поверхности так, чтобы сходящаяся сферическая ударная волна взрыва с очень высокой симметрией обжала плутоний, переводя его в сверхкритическое состояние.

Кроме большого объема расчетов тут было невозможно обойтись без того спасительного метода «тыка», без которого не обходится ни одна серьезная исследовательская работа. Этот могучий метод применительно к чисто научной деятельности носит более благозвучное название «метод итераций» или «последовательных приближений», а практически это выглядело как многочисленные и долгие по времени серии взрывных экспериментов, где за один раз подрывалось несколько сотен килограммов ВВ с высокой энергетикой.

Первые опыты начались еще в Москве, на базе НИИ-6 Министерства сельскохозяйственного машиностроения. Тогдашний Минсельхозмаш к сельскому хозяйству никакого отношения не имел — это была просто «крыша» для ряда оборонных работ. Проводили опыты и на подмосковном Софринском полигоне. Но требовалось провести сотни опытов, иногда по несколько в день. Софрино, да и любой другой полигон в плотно заселенном Подмосковье, для этого не годилось. И выбор «отцами-основателями» в качестве базы КБ-11 глухого мордовского поселка Сарова в «заповедных и дремучих дальних муромских лесах» не в последнюю очередь объяснялся необходимостью проведения в спокойной и уединенной обстановке масштабных и долговременных взрывных работ.

Хотя, как уже сказано, сопутствующие факторы тоже благоприятствовали: отдаленность от населенных пунктов при относительной близости к столице; наличие узкоколейной железной дороги, небольшого завода и комплекса зданий бывшей Саровской пустыни, где можно было сразу же разместить некоторые подразделения «Объекта № 550».

На отдельном ядерном оружейном институте вне Москвы настаивал Курчатов, о том же писал и академик (с 1953 года) Векшинский, о котором я еще скажу позднее отдельно. Сыграли свою роль, надо полагать, и рекомендации начальника внешней разведки Павла Фитина. Он был серьезно обеспокоен начавшимися утечками информации о ядерных работах за кордон. Фитин тоже предлагал «перенести центр работ по созданию атомного оружия в какой-нибудь отдаленный от Москвы район страны».

ИТАК, в феврале 47-го в Сарове появились первые «чистые» конструкторы будущей атомной бомбы. Штатное расписание КБ № 11 предусматривало три научноконструкторских сектора (НКС):

• НКС № 1 по общей компоновке и силовым корпусам во главе с Виктором Александровичем Турбинером;

• НКС № 2 по разработке центрального узла (заряда) во главе со старшим инженером-конструктором Николаем Александровичем Терлецким;

• НКС № 3 по разработке приборов и специального оборудования во главе с Н.Г. Масловым (с 11 сентября 1947 года НКС-3 возглавил Самвел Григорьевич Кочарянц).

Вначале в секторах имелось всего по несколько сотрудников, и лишь по мере расширения работ численность их несколько возросла.