Атомный конструктор №1

Натерпевшись от заумных настроений и «сверху», и «снизу», и «сбоку», Давид Абрамович как-то записал в блокноте на смеси русского и украинского: «Эгоизм и конструирование… Хоть гириле, абы иниле» («Хоть хуже, лишь бы — по-другому)».

К слову, Давид Абрамович нередко подчеркивал: «Мы, русские.», имея в виду то, что «русский» звучит особенно гордо и ответственно. Но украинцу Михаилу Кириченко мог добродушно сказать: «Мы з тобою, Мыхайло, украинци». Ведь все молодые годы: детство, отрочество, юность Фишмана, прошли там — на ласковой Украйне.

Бывало, Давид Абрамович советовал: «Время необратимо! Не дави себя мелочами. Не обсуждай глупость, пройди мимо. Умей слушать, но — не демагога». И еще одно: «Имей свое мнение и предложение. Играй свою игру».

В архиве Фишмана сохранились записи — увы, черновые — которые он назвал «Очерками конструирования». С некоторыми мыслями из этих очерков я не могу читателя не познакомить — ведь это размышления о сути конструирования человека незаурядного, выдающегося, атомного конструктора № 1.

Итак: «Умное решение, мудрое решение — взаимосвязь.

Для того чтобы принять мудрое решение, необходимо опираться на наличие умных решений. Только тогда возможно искать оптимум в сочетании с другими, пусть и не самыми лучшими (умными) решениями. А это и есть проявление мудрости.

Отсюда следует, что обязательно должны быть люди, занятые поисками самых умных решений — независимо от чего-либо.

Мудрость — это своеобразное проявление ума, более высокого и сложного его варианта, способного найти оптимум во взаимосвязи и субординации явлений. Т. е. проявление именно диалектического подхода. Энгельс — «Диалектика природы»…

Диалектика — это не только взаимосвязь явлений, но и, прежде всего — субординация явлений.

Наука не знает отрицательных результатов. Отрицательный результат — это тоже результат. Будем знать, что так нельзя делать. У конструктора другое дело: его деятельность на стадии завершения не имеет права на отрицательный результат.

Особенно опасно, если [просчет] объявляется не сразу, а только в процессе эксплуатации — ошибка конструктора приводит к потере темпа, потере времени. А время, как известно, необратимо, и наверстывать его можно только за счет мобилизации смежных коллективов производства, технологов, снабженцев и т. д. Процесс конструирования — это, как правило, процесс альтернативный. Поиск альтернативы надежной.

Многим ненастоящим конструкторам этот этап кажется неинтересным, не хватает сил и тщательности. Процесс рождения конструкции от идеи — через разработку. И, наконец, иногда самая сложная и тяжелая стадия на завершающем этапе — доводка.

Иногда, а вернее, как правило, в этот момент необходимо проявить много воли, выдержки, чтобы защитить и отстоять конструкцию. Это — очень трудный и изнуряющий процесс, требующий большого нервного напряжения и воли конструктора. Часто приходится защищать от людей, обильных все новыми и новыми идеями, но плохо знающих, что такое умение довести конструкцию до «ума», т. е. до финала. Это — колоссальная техническая работа».

Надо сказать, что сдерживать ретивых «энтузиастов» Давиду Абрамовичу приходилось не раз и не два. Так что его наставления коллегам были написаны, если и не кровью, то — немалым потом неоднократных дискуссий по разным поводам.

СПОРИЛИ тогда много и о том, какова роль конструктора в разработке ядерных зарядов. Многие физики-теоретики считали конструкторов заряда чем-то вроде переводчиков на «язык» производства физической схемы, задуманной и теоретически рассчитанной физиками. В наиболее крайней форме такой подход проявился в заявлении Бориса Васильевича Литвинова — Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, Главного конструктора зарядов ВНИИТФ с 1961 по 1996 годы. Литвинов считал: «Главный конструктор ядерных зарядов всегда должен быть физиком, и физиком высокой квалификации. Ядерный заряд — это физическая установка. Там ничего не происходит, кроме физических процессов. Это все физика.»

Конечно же, это не так.

Все, что происходит в материальной сфере, физика: от заполнения напитком кружки кофе до полета космической ракеты. Но подчиняется эта физика человеку только тогда, когда она воплощена в конструкцию.

Ученики Фишмана это понимали хорошо. Давида Абрамовича уже не было в живых, и один из его учеников — начальник группы в зарядном КБ-1 Вадим Алексеевич Коротков, ныне, увы, тоже покойный, написал о Фишмане статью. Отрывок из нее я привожу ниже.

Коротков писал: