Атомный сон

— Майк! Ну ты тогда о другом подумай… Если там осталась подобная база. И она — ответит?

— Пусть! Какое мне дело?!

Майк вырвал руку:

— Я расплатился с тобой, дракон? Тогда оставь меня! Проваливай в свой лес!

Он шагнул в темноту.

— Майк! — я замер у порога. — Я подожду тебя здесь. Слышишь? Скучно возвращаться поодиночке!

Секунду длилась тишина. Потом я услышал голос Майка:

— Хорошо, Джек. Я постараюсь не задерживаться.

В сумрачной полутьме коридора он зашагал вперед.

6. ВОЗВРАЩЕНИЕ К СЕБЕ

Я ждал очень долго. Давно уже стемнело, и бетонный склеп наполнял лишь свет электрических ламп. Свет казался неживым, но, может быть, я просто отвык от него. От нечего делать я принялся вскрывать шкафы. На пол ложились комбинезоны и рюкзаки, автоматы и аптечки, набитые в обоймы патроны и гладенькие цилиндры гранат. Увлекшись, я не сразу понял, что свет тускнеет.

Взглянув в коридор, я не увидел вообще ничего. Там стоял мрак, густой, как застоялая вода.

— Майк!

Мой голос провалился в темноту. Коридор рассосал его в обитых пластиком стенах.

— Майк!

Шаг за шагом я погружался в темноту. Потом пошел быстрее, вытянув перед собой руки. Немудрено и голову разбить…

За первым же поворотом я споткнулся о что-то мягкое. Наклонился — и ощутил скользкую ткань десантного комбинезона.

— Майк! Что же ты… А…

Он еле слышно застонал. Я провел ладонью по его лицу — оно было мокрым. Кровь? Все-таки ранили? Это чушь. Чушь… Не самое страшное, что могло случиться.

— Щенок. Ну щенок… Знал же, нельзя тебе одному туда соваться… — шептал я, неся тело Майка к выходу.

Света уже не было и в «переходнике».

— Сейчас, Майк… Сейчас разберемся, — пробормотал я, укладывая его у открытого люка. Метнулся назад, на ощупь нашел два огнемета. Вернулся на поверхность. Мрак был полнейшим — сквозь тучи не пробивались ни звезды, ни ущербная четвертинка луны. Так, скалы были правее люка…

С десятиметрового расстояния я всадил в скалу две огнеметные капсулы. Полыхнуло жаркое белое пламя. Я повернулся к Майку.

На лице его была не кровь — рвота. Так быстро начинает тошнить лишь от смертельного лучевого удара.

— Майк… Зачем?

Он вдруг открыл глаза и отчетливо произнес:

— Это реактор.

— Тебе больно?

— Плечо… Это датчик… колет. Здесь радиация? Мы еще внутри?

— Нет…

Значит я… излучаю. Отодвинься.

— Что же ты, Майк…

Там система дурацкая, надо проходить сквозь горячую зону… Непременно… Отодвинься, облучишься…

— А компьютер?

— Его не остановишь… Мы знали, я к реактору и шел. Единственный шанс… Отодвинься, ты же себя губишь…

— Так ты знал? Заранее?

Огонь начал гаснуть, и лицо Майка погружалось в тень.

— Они же не стоят тебя! Не стоят!

— Откуда ты знаешь? Может там… сейчас… их, русский Майк останавливает свои… ракеты… Все повторяется… и зло… и добро…

Он замолчал. А потом отчетливо произнес:

— Ты добрый. Стань человеком, Драго…

Там негде было вырыть могилу. Я обложил его тело камнями, а на одном, в изголовье, выцарапал имя. Когда я положил сверху люггер, меня начало подташнивать.

Я плыл в багровом тумане. Ярко-алые деревья, шелестя черной листвой, качались вокруг. Они то подступали совсем рядом, вслушиваясь в мои шаги, то испуганно отшатывались. И чего они боятся? Я же дракон. Я не трогаю деревья и травы. Я не рву цветы. Я дракон…

Озноб выхлестывался из груди с каждым толчком сердца. Я уже забыл, как оно бьется. А сердце стучало часто, напряженно, словно вспрыгивая по какой-то лестнице все выше и выше. Что там, наверху? Обрыв? Дверь?

Однажды я поймал себя на том, что стою на коленях и трусь лицом о бугристую осыпающуюся сосновую кору. Багровый туман при этом отступал, и становилось легче. Потом я ловил себя на этом еще несколько раз. Но мне даже не становилось страшно. Вот когда я увидел возле губ свою руку, а в сложенных чашечкой пальцах — воду, а в воде — зеленоватых, водянистых личинок, вот тогда я испугался. Я выплеснул воду и отошел от смертельной лужи, тщетно пытаясь вспомнить, успел ли я напиться…

На второй или третий вечер мне стало почти хорошо. Туман исчез, и голова тоже прояснилась. Лишь слабость не проходила. Я развел костер, развесил вокруг мокрую насквозь одежду. Пот высыхал, оставляя на ткани белесые узоры. Я стал рыться в рюкзаке. И тут наткнулся на пистолет Майка…

Я что-то выл и катался по земле, пока не попал рукой в огонь. Но и потом продолжал сидеть и скулить. А пистолет удобно улегся возле моей руки. Я вспомнил, как тяжело и удобно ложится в ладонь рукоять, вспомнил мягкую упругость курка…

Вскочив, я закричал: «Не выйдет!» А потом долго вытрясал пистолетную обойму в огонь. Патроны рвались у моих ног, разбрызгивая искры и головешки. Но я знал, что в меня пули не попадут. Когда я стал одеваться, снова накатил багровый туман. Потом меня вырвало в огонь.