Атомный спецназ

Никита Хрущев пошутил: «Первоначально предполагалось взорвать 100-мегатонную бомбу, но заряд уменьшили, чтобы не побить все стекла в Москве». Но в каждой шутке есть доля правды: конструктивно бомба и впрямь была рассчитана на 100 мегатонн. Этой мощности можно было добиться простым увеличением рабочего тела. Снизить энерговыделение решили из соображений безопасности — иначе полигону наносился слишком большой ущерб. Несмотря на успешное испытание, бомба на вооружение не поступила, тем не менее создание и испытание сверхбомбы имели большое политическое значение, продемонстрировав, что СССР решил задачу достижения практически любого уровня мегатоннажа ядерного арсенала.

«…любого тоннажа», — мысленно повторил Северов, и воображение тотчас нарисовало громаднейший пузырь светло-оранжевого цвета, уверенно пожирающий окружающее пространство.

— Сто двадцать мегатонн! Ха! — Аркадий Петрович засмеялся, озорно взглянул на собеседника. — Предложить вам мне действительно нечего. Точка на карте Америки… — все еще давясь смехом. — Да при такой мощности место нанесения удара не имеет абсолютно никакого значения! Упади ракеты в прибрежную зону, и Соединенные Штаты смоет волной!

Аркадий Петрович замолчал, взглянул на часы, качнул головой — время перевалило за три утра. Улыбка слетела с его губ, и лицо стало абсолютно серьезным. Если он собирался принять их предложение, то следовало поскорее избавиться от присутствия этого человека в своем офисе.

— Когда вы хотите привести их в действие?

Принимая этот вопрос как согласие, Бузджигит удовлетворенно кивнул:

— Наши планы не имеют сроков. Все будет зависеть от вас. Можете считать, что отсчет пошел. Как только вы будете готовы, возьмите билет до Владикавказа и позвоните вот по этому телефону, — взломщик протянул Северову клочок бумаги. — Вас встретят.

— А вы не боитесь, что я пойду в ФСБ?

— Не пойдете, — уверенно заявил Абидов.

— Почему вы так решили?

— Во-первых, вы их слишком не любите, и, во-вторых, когда еще представится шанс вернуть нашей Родине ее законное место в мире?

— Я столь предсказуем?

— Вовсе нет, но как патриот и умный человек вы, в отличие от многих, понимаете, что происходит. У нас нет выбора. Либо мы, либо они.

— Что ж, возможно, вы правы. Надеюсь, мне не потребуется подписывать какие-либо бумаги? И, кроме того, мы же понимаем, что весь этот разговор — не более чем шутка?

— Естественно, естественно, — поддержал его собеседник, — конечно, шутка! Только не забудьте позвонить, когда соберетесь в гости. И не затягивайте. Неделю-другую, приведите дела в порядок, и — на отдых. Кавказское гостеприимство будет обеспечено, обещаю вам лично!

— Значит, две недели? — повторил вслух Аркадий Петрович, и Бузджигит Абидов согласно кивнул.

За окном начало светать. Ночной визитер встал, сунул ноутбук в сумку и, не прощаясь с хозяином, покинул помещение офиса. Левый карман его куртки оттягивался под весом чего-то несомненно тяжелого и малогабаритного.

«Пистолет?» — запоздало подумалось Северову. Размышлять на тему, что сталось бы, откажись он от сотрудничества, не хотелось…

Выходя на свежий воздух улицы, Бузджигит Абидов не скрывал эмоций. Ему удалось выполнить полученное задание. А он было уже отчаялся. Полтора месяца скитаний. Неудача за неудачей. Выданный Батырбековым денежный фонд таял, адреса заканчивались, а результата все не было. С Северовым ему повезло вовремя. Бузджигит не пожалел времени, выискивая всю подноготную отставного подполковника. Где-то и в чем-то пригодились корочки друга, работающего в органах, где-то хватило дружеской попойки, кое-кому пришлось сунуть деньжат. Но картина сложилась полная, а немного понаблюдав за Аркадием Петровичем, Бузджигит сделал и собственные выводы. Психологический портрет оказался точен. И вот теперь, заручившись согласием подполковника, Абидов спешил покинуть город. Ни к чему долгое топтание на месте и лишние следы. Уезжая, Бузджигит не потребовал от подполковника каких-либо иных способов подтверждения договоренности, кроме как честного слова, каким-то внутренним чутьем поняв: стоит только заговорить о чем-то материальном, и все лопнет мыльным пузырем. И все потому, что недоверия к своему слову Северов бы не стерпел.