Атомный век

— А вот скажи, старший лейтенант, — начал дед Дмитрий, — когда реально власть‑то придёт?

— Думаю, что к лету, — ответил Берзалов, вспомнил генеральские планы штаба бригады.

— Хорошо бы, — сказал мечтательно одна из старушек, — а то мы совсем пенсию‑то не получаем.

На неё зашикали, мол, меркантильная какая! Даже в двух словах объяснили, что деньги сейчас ничего не значат.

— Я нешто не понимаю, — оправдывалась старуха, — может, натурой будут выдавать. Хотя бы зерном, что ли?

— Иван! — окликнул Архипова Берзалов. — У нас консервы остались?

— Остались, товарищ старший лейтенант, — ответил Архипов.

— Выдашь населению для поднятия духа.

— Есть выдать для поднятия духа, — отозвался Архипов.

— Да мы понимаем, — стал оправдываться другой дед, которого называли Ильей и который недобро поглядывал на старуху, взявшуюся рассуждать о пенсиях, — власти сейчас не до нас. Ей бы самой продержаться. Такую войну‑то выиграли. Теперь надо с лиходеями справиться.

— С какими лиходеями? — спросил Берзалов лишь бы только спросить.

Какие ещё могут быть лиходеи с этом глухом места — «дубы», больше некому.

— Да говорят, сами мы не видели…

— Нет, не видели, — закивали старухи.

— Говорят, что вместо людей новая раса появилась, — пояснил дед Дмитрий и покосился на луну — череп, которая вовсю светила с чёрных небес.

— Какая раса? — страшно удивился Берзалов, не придавая сообщению никакого большого значения. Мало ли что болтают в такой глухомани.

— Говорят, что людям конец, — почему‑то шёпотом сообщил третий дед Иван, у которого не было глаза, и он чаще других оглянулся на ближайшие кусты малины.

— Это ясное дело, — басовито согласился Гуча и робко потянулся за солёным огурцом.

Он проявил не свойственную для него сдержанность, пить не стал, хотя самогон был абрикосовым, пахучим, как елей. Поел и ушёл вместе с Сундуковым сменять караульных. Молодец Архипов, похвалил Берзалов. Вымуштровал экипаж. Эх, жаль Бура. Погиб Бур. И Гаврилова тоже было жаль, только с какой‑то ущербностью, с обидой в душе, хотя, должно быть, настоящий Гаврилов, конечно же, на него не нападал, а, должно быть, исчез в этом самом Харькове. Берзалов давно догадывался об этом, только никому не говорил. Чего говорить? В донесении он об этом указал, но донесение из‑за отсутствия связи лежало в памяти СУО.

В сумерках зажгли керосиновые лампы. Поговорили ещё о том, о сём. Вспомнили довоенное время, Сталина, который не допусти бы такого безобразия, и Берзалов, взглянув на поднявшуюся луну — череп, сказал:

— Спасибо за хлеб и соль. Очень вкусно. Самогон классный. Но нам пора.

Его стали уговаривать ещё посидеть, мол, когда ещё выпадет случай. Но Берзалов, вдруг ощутив сильный прилив сонливости, сказал:

— Завтра рано вставать. Мы ж не просто так, а на задании. — И заработал иронический взгляд капитана Русакова.

Вот, гад, подумал Берзалов, разлагает мне дисциплину. Сбежал бы ты от нас, что ли?

— А — а-а… — понимающе сказал дед Дмитрий. — Ну, это другое дело.

И от Берзалова отстали. Вначале он заскочил в бронетранспортёр. У связанного Касьяна Ёрхова была чёрная от побоев физиономия. Каждый уважающий себя член экипажа вымещал на нём злость за Ивана Зуева. Архипов сидел на месте стрелка.

— Отпустишь его утром, — тихо сказал Берзалов.

Архипов вопросительно уставился на него.

— Иначе забьёте. Что с ним делать, не убивать же в самом деле?

— И то правда, — согласился Архипов. — Хорошо, ладно. На рассвете отпущу.

Берзалов пошёл к себе в дом, где в горнице горела лампа и была расстелена постель, сумел ещё побриться, борясь со сном, и завалился прямо поверх одеяла. Впервые за несколько суток он спал, вытянув ноги, без ботинок. Снилась ему Варя и пёс породы эрдельтерьер по кличке Африканец, с которым Варя приходила на свидание. Гулял они в Летнем парке, и народ пялился на благородного красавца Африканца.

Разбудил его Архипов:

— Товарищ старший лейтенант!.. Товарищ старший лейтенант!..

— А! Что?! — Берзалов, схватился за пистолет, который лежал у него под подушкой, сел и спросил. — Долго я спал?

Он испугался, что проспал всё на свете, но за окном только — только начал сереть рассвет.

— Сканер сигнал поймал, — почему‑то шёпотом доложил Архипов, всем своим видом показывая, что наконец‑то нашли то, что так долго искали.

— Не может быть… — так же шёпотом отозвался Берзалов, ещё не придя в себя.

— Продолжительность пять с половиной секунд. Засекли и взяли азимут. Судя по мощности, совсем рядом, — говорил Архипов в третьем лице, принижая свои заслуги, потому что ему выпало дежурить в бронетранспортёре, и он, разумеется, накануне даже не пил самогона.

Берзалов открыл карту:

— Показывай.

— Вот здесь — ткнул Архипов туда, где петляла река.

— Ага… — сообразил Берзалов, — здесь горы, почти как в Карпатах.

— Так точно. Из этих гор и пришёл.

— Молодец, что разбудил. Поднимай наших, но тихонько, огня не зажигайте. Выдвинемся, посмотрим, что это такое.

Через пять минут все, кроме Гучи и Колюшки Рябцева были готовы к движению. Последних надо было снять с постов.

— А где капитан? — спросил Берзалов, вскарабкиваясь на борт.