Атон. Трилогия

Глядя на этот двухсторонний топор, понял, что я смог бы им ударить только один раз, себе по ноге. На голове мумии, промороженной до хрупкого состояния, была корона с крупными, тёмно- красными камнями, волосы на голове и борода, заплетены в косички. При жизни этот мужик был великим воином, об этом говорили многочисленные отметины на его доспехе. Перед троном стоял саркофаг, вырубленный из цельного куска белого мрамора. Весь саркофаг был покрыт надписями на гномьем языке, точнее буквы их были, потому что прочитать я не смог, разобрал только одно слово — «ЭЛЬМЕРЕЯ». Мумию я трогать не стал, заглянул в один из сундуков, потому что только его смог открыть. Там лежали прозрачные камни, похожие на алмазы, но я не специалист в этом, и в этом был не уверен. Взял парочку размером с ноготь, кто его знает, может быть и за эти прирежут, как только увидят.

Из пещеры выбирался уже в темноте, факел потух перед выходом. За пределами моего убежища сейчас бушевал настоящий ураган, ветер выл как дикий зверь, выход замело наглухо. В своём укрытии я просидел ещё два дня, заготовленное впрок мясо закончилось, я решил, выйти наружу. Осторожно прокопал лаз на свободу, снега намело больше двух метров, и выход стал похож на тоннель. Ветер стих, ярко светило солнце, от белого снега было больно глазам. До вершины горы оставалось метров пятьсот, а потом будет спуск. Ветер передвинул снег ниже по склону, обнажив острые камни. Возле одного из них я заметил рога, через полчаса стал обладателем хорошо промороженной тушки козы. Рога я отрубил и спрятал в мешок, может, пригодятся для чего-нибудь. К вершине козлиную тушу тянул за собой на верёвке, нести было неудобно, а ей было уже всё равно. Те пятьсот метров, оставшихся до вершины, дались мне тяжело, дышать было трудно, ноги дрожали от усталости.

Стоя на вершине, почти под облаками, любовался открывшимся видом. Внизу простиралось зелёное море леса. С этой стороны горы, склон оказался круче, но спуститься было вполне возможно. Осмотревшись, наметил дальнейший путь в низ. К подножию гор добрался лишь к концу дня, козлиная туша частично оттаяла и по дороге потеряла часть шкуры на острых камнях. До нормального леса ещё было довольно далеко, я не решился ломать ноги о камни в темноте. Костер, на котором жарил козлятину, развёл сразу, как только спустился. Козье мясо было жесткое, но вполне съедобное, для голодного меня. Сухой ствол дерева, найденный мной между камней, пришёлся как раз в тему, его я рассчитывал жечь до утра. Спал сидя на своём мешке, камни были очень холодными, всю ночь подбрасывал дров в огонь. К рассвету замёрз и стал злым, дров до утра мне не хватило, остаток ночи просидел почти на углях. Чтобы зажарить оставшееся мясо, пришлось опять искать дрова, искал долго, но набрал достаточно, заодно согрелся. Сегодняшнее мясо было совсем не таким вкусным, каким оно мне казалось вчера, но я всё равно ел, понимая, что другого пока у меня нет. Когда добрался до леса, несколько минут просто стоял, наслаждаясь шумом листвы, щебетанием птиц и запахами. Настроение приподнялось, напевая себе под нос незатейливую мелодию, я устремился вглубь леса.

Лес был старый и местами представлял собой непроходимый бурелом, приходилось его обходить. До очередного ночлега я не встретил следов человека или ещё какого-нибудь разумного, тропинок и дорог тоже не нашёл. Осматривая всё вокруг, пришёл к выводу, что на дворе сейчас начало лета, так как видел неспелую землянику, красной ещё не попадалось. Ночлег у меня прошёл не как всегда, костер, конечно, развёл, но спал я на дереве, из-за большого количества ползающих по земле насекомых и змей. Спал сидя на ветке как орёл, хорошо, что привязать себя не забыл, иначе орёл упал бы вниз с трёхметровой высоты. С восходом солнца отправился дальше. Приблизительно часов через пять неспешной прогулки по лесу, вышел на грунтовую дорогу, по которой кто-то совсем недавно проехал оставив хорошо видимый след. По этой дороге я и направился в ту сторону, куда направилась телега запряжённая лошадью, ямы и кочки мне не мешали.

По дороге идти было намного легче, и я прибавил шагу, шёл довольно долго, иногда останавливался на короткий отдых. Дорога петляла извилистой лентой, заворачивая то в одну, то в другую сторону. Сколько километров я отмерил, не знаю, изрядно уставший вышел на берег небольшой речки. Дорога, по которой я шел, упиралась в воду и снова показывалась на другом берегу. Сняв сапоги и штаны, перебрался на другой берег, брод оказался глубиной чуть выше колен. Солнце в очередной раз готовилось скрыться за горизонтом, для ночлега облюбовал место немного в стороне от этого борода, на берегу этой речки. На костре подогрел оставшееся мясо, оно стало похоже на старую кожаную подошву, жевал долго, пока челюсти не устали, остаток мяса просто выбросил.