Атради (СИ)

К утру, несмотря на то, что ей помогали и другие, Роми падала с ног от усталости, а мозг готов был взорваться. К тому моменту она уже сбилась с точного счёта и едва не грохнулась в обморок, заблудившись в собственной памяти, но, казалось, вытащили они не меньше трехсот человек. Тогда Алэй потребовал, чтобы она отправлялась спать, в конце концов теперь имелось, кому её сменить.

Возражения он не принял, уводить её пришлось силой.

Роми проспала часов десять, как убитая, без сновидений и не шевелясь, но проснулась такой же уставшей, с головной болью и ломотой во всём теле. Таль сказала, это истощение, голод. Роми и сама знала. Энергия уходила из неё быстрее, чем из остальных, хотя бы потому, что до этого её почти всю выкачали Тени, и Роми жила на том, чем поделилась с ней Мира. Но помочь ей сейчас ничем не могли. Сначала будет хуже, но потом станет легче, оптимистично подбодрила Таль. Роми только хмыкнула. Ей и раньше доводилось подолгу не получать доступ к жизненно необходимому солнцу, но теперешнее состояние не имело ничего общего с тем голодом, к которому она привыкла. Энергия не просто уходила, а замещалась другой. И организм боролся с ней, как с вирусом, нехотя сдавал позиции, менялся.

Несколько сильнодействующих таблеток успокаивали голову на несколько часов, потом постепенно всё начиналось сначала, Роми выдерживала ещё час, от силы — полтора, и снова глотала таблетки, чувствуя себя наркоманом. Но так по крайней мере сохраняла ясность ума и не казалась самой себе зомби.

Многие из тех, кого они притащили сюда ночью — ушли. И не только истинные. Но Роми не сомневалась — вернутся. Голод пригонит. Надежда. Мысли о том, что необходимо выжить сейчас, а способ исправить всё — ещё найдётся. То, что сделано раз, наверняка можно повторить. Главное — выиграть время.

Атради разучились думать о времени, разучились его ценить. Для них тысячелетиями не существовало понятие его нехватки, они забыли, что такое «не успеть». Самому молодому из них и то уже несколько сотен лет!

Теперь многим вещам придётся учиться заново. Роми не удивилась бы, если большинство истинных выберут судьбу доани, вечность на Эннере или ещё где, без способностей. Они верили в силу разума, забыв, что не пользовались своими способностями к познанию уже много лет. Они так и не вспомнили, что никогда не хотели жить вечно. Теперь, вместе с Тмиором, пещера с капсулами памяти была потеряна навсегда.

Впрочем, это их право и выбор. Свой — она уже сделала. Вероятная смерть в некоем будущем ни грамма не пугала, а вот бессмысленная бесконечность — да. Кажется, она начинала понимать Ллэра.

— Знаешь, а ведь Самар всё знал, — сказала Роми.

— О чём?

Они сидели на берегу, смотрели на тёмно-фиолетовое, гладкое, застывшее, словно зеркало, ночное море. Роми пришла сюда, чтобы заставить Ллэра вернуться в замок и наконец-то сделать то, что он пообещал Мире, но разговор никак не доходил до этого.

— Обо всём. Не просто, кто мы, откуда. Он создал Тмиор, построил это место, сделал ещё массу вещей, притворяясь садоводом. Мне кажется, он никогда не лишал себя памяти и понимал, что нам, наоборот, ни в коем случае нельзя обретать её обратно. Потому что тогда детище пошлёт создателя к чёрту. Доа ведь не искали вечность, не хотели её, а как только обрели — сразу полезли менять обратно, попутно разрушая всё на своем пути, растянули это на тысячелетия, — она покачала головой. — Плевать, какие у Самара в итоге были мотивы. Кажется, я благодарна ему за то, что он не дал вспомнить нам. Нельзя жить вечно и помнить свои истоки. Это противоестественно, — Роми криво улыбнулась. — Бесконечность тянется в оба конца. Но когда есть исток… Когда мы не можем отречься от него, переступить, перерасти…

— Это не бессмертие, а бесконечная очередь, — засмеялся Ллэр. — Вечное ожидание чего-то. Видишь, а ты со мной всегда спорила. Мы не готовы.

— Мы не готовы, — эхом повторила она. — Я не помнила. Теперь знаю. Ты и Алэй — единственные, кто пожалел.

— Ну, ты не со всеми псевдо-родственниками эти беседы вела, — усмехнулся он. — Но я — со многими. Искал единомышленников. Вы ж с отцом не хотели… — Ллэр помолчал. — Мы похожи. Доа и нэш. Всегда были.

— Кто его знает, может в далёком прошлом, миллионы лет назад наши предки вышли из одного мирового океана, — улыбнулась Роми. И тут же испугалась, что Ллэр сейчас заговорит о Нэште, о том, что произошло там сотни лет назад. Что именно поэтому он и тянет с сывороткой. Ей всегда казалось, что Ллэр для себя всё давно решил, достиг согласия и мира с самим собой. Нашёл тот самый баланс, о котором говорил Алэй. Знает, чего хочет, и это — уж точно не преждевременная смерть. Но сейчас он рисковал, они оба, и Роми хотелось хорошенько обоим же за это врезать. — Такое ощущение, что всё именно так и должно было закончиться. Закольцеваться. Вся эта долгая, безумная, бесконечная жизнь должна была вернуться к тому, с чего начинали. Вернуться домой. Если бы истинные вспомнили, они бы ни минуты не сомневались в том, какой выбор сделать теперь. Я не знаю, почему, но уверена в этом.